Турки завоевали Македонию и соседние с ней области уже давно, около пяти веков тому назад. Но, несмотря на все усилия, им так и не удалось ни с помощью оружия, ни посредством дипломатии полностью подчинить завоеванные народы.
Внешне пассивные и, казалось, смирившиеся, славяне и греки проявляли тем не менее удивительное упорство, мягкое, но настойчивое сопротивление всему, что привносилось извне, и сумели сохранить не только свои обычаи, но и веру. Во всяком случае, так было в деревнях и маленьких городках, разбросанных по равнинам.
Конечно, среди крестьян много мусульман. Однако большинство из них – переселенцы, пришедшие из Азии вслед за завоевателями, турецкими солдатами Ахмета и Амюрата[45] .
С тех давних времен количество их несколько увеличилось пропорционально числу местных жителей, но полного слияния между ними и коренным населением так и не произошло.
Сам процесс завоевания этих территорий был длительным и кровопролитным. В народе ужасы не забылись, и поколение за поколением оплакивало утраченную свободу.
Борьба длилась около ста лет! Первыми потеряли свою независимость в 1389 году сербы, разбитые турками в Косове. Потом, в 1448 году, опять же в Косове, потерпел сокрушительное поражение Янош Хуньяди[46], стоявший во главе австрийских конфедератов[47]. Битва длилась с 17 по 19 октября. Около ста тысяч человек пали тогда на поле брани.
Святое дело независимости славян, вероятно, погибло бы, если бы не молодой герой Скандербег[48], принц албанский, выросший в этих горах, где постепенно угасало движение сопротивления захватчикам.
Люди откликнулись на брошенный им патриотический клич, возникли новые боевые отряды, и борьба разгорелась с новой силой. В течение двадцати двух лет сражался Скандербег с турками, успешно отражая неоднократные нашествия османских войск.
Он умер в 1468 году в полном расцвете своего полководческого триумфа. К сожалению, у народного героя не оказалось последователей. Как только страстные призывы к свободе перестали звучать из его уст, все вернулось на круги своя, и турки вновь стали безраздельно хозяйничать на землях, расположенных вниз по течению Дуная[49].
Вскоре победители повели планомерную работу по ассимиляции[50] коренного населения, без чего господство на завоеванных новых территориях не могло быть прочным и длительным. Для начала турецкие правители решили привлечь на свою сторону предводителей горских народов. Действовать силой здесь было нельзя. Тогда, ловко спекулируя на мелких человеческих страстях, они принялись задабривать их всевозможными подарками и почестями. Потом, исходя из принципа «Разделяй и властвуй», стали сеять вражду между отдельными кланами[51] , что позволило в результате подорвать в основе саму возможность возникновения будущих освободительных движений.
Наряду с этим турки начали обращать христиан в магометанство. Само собой разумеется, новые приверженцы ислама получали множество всяких привилегий.
Кто бы подумал, что гордые албанцы, недавние сподвижники героя-патриота Скандербега, станут первыми обращенцами в новую веру! Но такие нашлись, и немало. Так что почти вся местная феодальная знать вскоре приняла мусульманство.
Повествуя об этом периоде, историки замечают, что для многих переход из одной веры в другую оказался не слишком болезненным. «Где сила, там и закон!» – вот что можно прочесть на лезвиях албанских сабель того времени. Одновременно такое обращение сулило много приятных и необходимых для жизни албанца вещей: право носить оружие, убивать друг друга, угнетать соседа славянина или грека, – «работать копьем», как пели еще дорийцы[52], их деды, – и право украшать свои одежды всевозможными вышивками, галунами, а свои головные уборы – пышными султанами![53]
Они получали титул беев и назначались на высокие административные должности, что давало абсолютную власть над крупными христианскими общинами, которые им следовало бы защищать и отечески опекать. Однако в действительности такая организация обернулась жесточайшей тиранией и самым бессовестным грабежом. Попробуем понять, как и почему это произошло.
За оказываемые услуги руководители кланов могли взимать ежегодно с крестьян и ремесленников личный налог в свою пользу: часть урожая, поголовья скота, а также произведенных промышленных товаров. Никто их не контролировал. Размер налога устанавливался самими беями в соответствии с их конкретными потребностями и в зависимости от их алчности. Собирать его они могли, используя любые методы по собственному усмотрению, включая самые жестокие и бесчеловечные. Плоды тяжелого подневольного труда крестьян теперь почти целиком уходили на уплату непомерно высокого налога, который, обильно политый их потом и слезами, поглощал, как бездонная бочка, не только урожаи, стада, дома, но и жизни людей.
Со своей стороны, турецкие власти никак в это не вмешивались, а скорее даже поощряли такое положение дел, ведь оно напрямую отвечало их целям и интересам.
Держа в постоянном страхе и угнетении разобщенные христианские общины, беи довершали порабощение народа, осуществляли на практике закабаление бывших свободолюбивых воинов Яноша Хуньяди и Скандербега, препятствуя тем самым возникновению всяких бунтов и обеспечивая прочную базу для завоевательной политики Турции.
И так на протяжении многих лет, веков! Почувствовав вкус к новой власти, албанцы захватывали все новые земли, расширяли область своего влияния, дошли до Дуная. Увеличивалось количество новых жертв их бесчинств, лихоимства и злодеяний.
Со временем превращение Сербии и Болгарии в самостоятельные государства отбросило албанцев в Македонию. И до сих пор они господствуют там, по крайней мере, в центре и на севере, где излюбленным их местом является долина Косова.
Управление на захваченных землях было организовано так: около 35 вилайетов, крупных округов областного масштаба, делились на менее крупные районные округа – санджаки. Во главе тех и других стояли крупные чиновники, назначенные самим султаном. Правители вилайетов обладали абсолютной властью, но, по сути дела, это были, скорее, декоративные, чем реально действующие фигуры. Санджаки подразделялись на более мелкие территориальные единицы двух уровней.
Такое административное деление выглядит вполне традиционно, но, чтобы понять подлинное функционирование системы, ее жизненное воплощение, необходимо оценить роль албанских беев, наличие которых в наше время является странным анахронизмом[54]. И тем не менее они существуют и доныне, все так же грабят, все так же неукротимы и жестоки, как и пятьсот лет назад. Их власть, крепкая как никогда, прекрасно удержалась наравне с властью султана. Как и в прежние времена, они ведут себя все с той же бесцеремонностью и действуют все с такой же безнаказанностью. Центральное правительство вынуждено проявлять терпение. Оно не может и не осмеливается бороться с ними. Во-первых, нет полной уверенности, что достанет сил на такую борьбу, а во-вторых, развязывание партизанской войны в горах Албании могло бы оказаться для Турции губительным, даже в случае конечной победы.
Кроме того, есть еще одна причина для такого поведения, главный соблазн. Это – взятки, по-местному «бакшиш». Перед этой силой никто и ничто не может устоять. Взяточничество пронизывает все уровни управления, от бея до сельского сторожа, от генерала до жандарма.
Поскольку же беи сами щедры по отношению к своим покровителям, те закрывают глаза на происходящее, и все они: турецкие чиновники, солдаты и албанцы – сидят на шее того, кто вынужден их кормить, – простых крестьян!
Бей – главный сборщик налогов. Эту привилегию никто не в состоянии оспорить. Более того, она –
