Она поймала на себе взгляд Мэтта. Он отвел глаза. Одним этим движением глаз он высказал все то, в чем Рейчел не осмеливалась признаться себе самой. Словно со стороны она слышала собственный взволнованный голос, бросающий фразы в трубку так, будто от них зависела вся ее жизнь: «Иногда человеку необходимо выговориться, и тогда ему становится легче… мы должны поймать этого типа… о преступлении этого мерзавца должно знать как можно больше людей… вы можете помочь другим, кто уже пережил подобное…» – и так далее, и так далее, изливая все это на несчастную, ошеломленную страшным горем женщину. И все время в голове у Рейчел неотступно звучал рефрен: «Мне нужно это интервью, мне необходимо это интервью для «Вечерних новостей». Боже, только дай мне этот шанс, и больше я в жизни ничего у тебя не попрошу!»
Швырнув трубку на рычаг, Рейчел облегченно вздохнула.
– Договорилась? – спросил Мэтт.
– Да, – ответила она, избегая смотреть ему в глаза.
– Грязная работенка, но кто-то должен делать и ее.
Она не ответила ему. Не смогла ответить. На размышления и на тонкие сантименты просто не было времени. Она сделала еще пару звонков. Отправила съемочную бригаду на место преступления и сформировала еще одну для своего интервью с миссис Дэвидсон.
После этого позвонила в офис исполнительного продюсера «Вечерних новостей» и выложила ему, что? у нее есть. По нисходящей служебной цепочке он вывел ее на человека, непосредственно занимающегося криминальной хроникой.
– Звучит отлично, – сказал ей тот. – Убийство электропилой плюс изнасилование. В этом выпуске у нас как раз дефицит такого рода новостей. Если сумеете получить интервью с матерью – и чтобы побольше слез – плюс фото девочки, то у вас хороший шанс на… скажем, две, ну, от силы две с половиной минуты. Так что монтируйте сюжет в этих рамках. Редактора новостей я введу в курс.
Рейчел заключила союз с дьяволом из-за этих нескольких секунд в вечернем выпуске новостей. Вломилась в дом несчастной женщины, чья жизнь оказалась исковерканной чудовищной трагедией, и совершила на нее нападение с такой же бесчеловечной жестокостью, как маньяк-убийца – на ее дочь. Хладнокровно проследила за тем, чтобы в видоискатель крупным планом попала миссис Дэвидсон – заплаканная, жалкая, убитая горем.
Рейчел не забыла прихватить стоявшую на телевизоре фотографию улыбающейся во весь рот девочки со скобками на зубах. Сейчас было не до сочувствия и сопереживания, все эмоции она отложила на потом.
Рейчел метнула взгляд на часы и заторопилась на студию. Трясясь в фургоне, она лихорадочно набрасывала сопроводительный текст к интервью. Пленка с места преступления уже должна была быть на пути в студию. «Раз, два, три», – проверила Рейчел уровень звука, оператор включил освещение и навел объектив камеры на резкость.
– Репортаж – Ричардсон. Сюжет – убийство Дэвидсон. Обратный отсчет: пять, четыре, три, два, один… Сегодня мать Джейн Дэвидсон миссис Мэрилин Дэвидсон, обезумевшая от горя, поведала мне о зверском убийстве своей тринадцатилетней дочери…
Почти все было закончено. Бобина извлечена из камеры, пленка помещена в жестяную коробку и опечатана. Спустя некоторое время, уже на студии, все было отредактировано и подчищено, были добавлены заключительные вставки – до истечения предельного срока подачи материала оставались считанные минуты. Драгоценная пленка была заряжена в проектор для передачи картинки на контрольный пульт «Вечерних новостей». Изображение пошло. Обратный отсчет. Текст: «Сегодня миссис Мэрилин Дэвидсон… Рейчел Ричардсон».
Рейчел затаила дыхание. «Вечерние новости» оценивают полученный сюжет. Тянутся минуты. Технический отдел дает добро. От нетерпения Рейчел грызет ногти. И вот наконец то, что ей так хотелось услышать: «Редакционный отдел «Вечерних новостей» дает добро». Ее пускают в эфир. Она все-таки пробилась и всего-навсего ценой какой-то незначительной части своей души, проданной дьяволу.
– Эй, – окликнул ее Мэтт. – Эй!
Рейчел очнулась от нахлынувших на нее воспоминаний.
– Ах, извини. Я была далеко отсюда.
– В Чикаго?
– Да. В тот день я поступила погано. С женщиной по имени Мэрилин.
– Но благодаря этому ты стала корреспондентом Эн-би-си. Да не где-нибудь, а в самом Нью-Йорке. Это была компенсация тебе за мое «Метео-ТВ».
– Да уж, стала. Это точно. Шагала по ступенькам вверх. Жаль только, что ступеньками этими порой оказывались даже трупы.
– Я не хотел тогда, чтобы ты уходила. И сейчас не хочу, – сказал он просто.
– А я никуда и не ухожу. Я здесь, разве нет?
Рейчел все еще пыталась освободиться от гнетущих воспоминаний. Куда же подевалась ее элементарная человеческая порядочность в тот вечер? А если бы она присутствовала при смертной казни, хватило бы у нее духу попросить палача немного повременить, пока ее оператор заряжает пленку в камеру? Сейчас у нее нет необходимости быть настолько безжалостной. Одно из приятных преимуществ, которые ты можешь себе позволить, добившись успеха. Но в том-то и дело, что его никогда не добиться, если хочешь остаться чистенькой и незамаранной. Она глубоко вздохнула.
– А что закажете вы, мадам? – спросил официант, прервав ее тягостные раздумья.
Она выбрала тушеное филе лосося, залитое расплавленным сыром, под соусом из шампанского и телячьи почки. Мэтт заказал себе то же самое и попросил подать бутылку «Мюсиньи Граф Жорж де Вогюэ» урожая 1961 года. Рейчел доводилось как-то раз заказывать это вино, и она знала, что бутылка стоит шестьсот семьдесят пять долларов. Да, жизнь с Мэттом у нее была бы более чем обеспеченной.
– Мы с тобой знавали и добрые времена, – улыбнулся Мэтт. – Было ведь что-то и кроме жестоких убийств. Помнишь Мериэл Меррей и тот день, когда она нетрезвая вылезла в прямой эфир?
