— Я скажу тебе, Пэт, почему мои фотографии такие же, как и много лет назад. Десять лет я не брал в руки фотоаппарат и не собираюсь и в дальнейшем. Я просто печатаю старые негативы и ставлю на них сегодняшнее число. Ну, и что ты об этом думаешь, мой дружок?
Пэт поняла, что ее проверяют. Шок, ужас или неприятие не годились для этого случая. Или это была какая-то слишком сложная шутка, или были какие-то причины, по которым это могло оказаться самой невероятной правдой. Ей надо было поверить в то, что Бэкбон перестал рисовать, что Кэрсон перестал хохмить с эстрады, что Рейган отказался выступать по телевидению. Все это было полной ерундой. Правда, иногда могло оказаться и правдой.
— Это правда, то, что ты мне сейчас сказал?
Алабама выглядел озадаченным. Нет, он был озадачен.
— Ну, я не совсем в этом сам уверен, Я рассказал тебе, потому что ты мне нравишься. Может, со временем ты сможешь все понять.
Так неожиданно тайное стало явным. Им предстояло подробно исследовать этот феномен во время становления и укрепления их недавно зародившихся дружеских отношений. Да, она ему нравилась. Но еще больше он восхищался ею и доверял ей. Она была человеком его типа. Таких в графстве Лос-Анджелес было всего несколько.
— Как бы там ни было, талантливая девочка, нам следует вернуться, если мы намереваемся посетить Латхама и его ланч. Как тебе нравятся миллиардеры? Они что-нибудь для тебя значат? — смеясь, спросил Алабама.
— Нет, пока ничего не значат, — так же со смехом ответила Пэт.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дворецкий стоял перед открытой входной дверью в полном изумлении, забыв про все свои обязанности, и лихорадочно соображал, что же ему следует сделать в первую очередь — звать на помощь, звонить в полицию или вежливо отступить назад и с поклоном пригласить эту необычную пару в дом.
— Алабама и его друг к господину Дику Латхаму, — прервал его суматошные мысли грозный голос Бена Алабамы.
Пивной дух, бьющий из брюха этого человека, заполнил все вокруг, едва он слез со своего знаменитого двухместного велосипеда «Харлей», еще покрытого пылью горного спуска с одной из вершин гор Санта- Моника. Английский дворецкий, конечно же, слышал об этом невероятном человеке, но даже и представить себе не мог, что ему придется столкнуться с ним нос к носу.
— Мистер Алабама? — наконец выдохнул он, заглядывая в список приглашенных на ланч. Алабама в этом списке был.
— Ну да, я, — рявкнул Алабама, не обращая внимания на невольно вытянувшегося в струнку перед ним лакея. Он прошел мимо него словно мимо пустого места. Пэт, улыбаясь при виде смущения дворецкого проскользнула вслед за Алабамой.
Ну что же, если на дом напали враги или разграбили мародеры, то надо хотя бы постараться соблюсти приличия.
— Вашу шляпу, сэр. — Дворецкий постарался придать своему голосу нотку сарказма, чтобы скрыть смятение.
— Никогда! Она просто приросла к моей голове.
И это утверждение действительно походило на правду. Алабама, похоже спал в ней в течение нескольких лет. А там, где шляпа соприкасалась со лбом, даже образовались складки, поддерживающие ее в наиболее удобном положении. Англичанин-дворецкий брезгливо поморщился. В этой Америке всегда считали англичан нацией, чью претензию на монополию по части жизни в грязи невозможно нарушить. К сожалению, на этом берегу Атлантики англичанам чаще приписывались такие черты характера, как нечистоплотность и упрямство, чем бесстрастие и утонченность во вкусах.
Пэт Паркер огляделась и ощутила явное присутствие денег. Все говорило о высоком достатке хозяина: и антикварная мебель, и полотна известных художников, покрывающих почти все свободные стены, и превосходная архитектура здания. Пэт все внимательно осматривала и старалась, разложив по полочкам у себя в голове, получить представление о характере владельца всей этой роскоши.
А он. Дик Латхам, по большей части предпочитал жить в Нью-Йорке, где ему принадлежали журналы, с которыми иногда сотрудничала Пэт. Она его иногда встречала на вечеринках, с которых делала репортажи. Но все же они жили в параллельных и абсолютно разных мирах. И Пэт Паркер еще никогда лично с ним не встречалась. Пэт знала о его славе сокрушителя сердец, и он, несмотря на свой довольно солидный возраст, своим видом оправдывал это звание. Ну и, конечно, его состояние делало Дика Латхама интересным объектом для журналистки, искавшей героев своих репортажей в совершенно другой среде — среди художников, фотографов, писателей, а не среди богачей с замашками Дон-Жуана. Алабама поведал Пэт о той давней парижской истории с Латхамом, и это помогло добавить глубину в однобоко подаваемый газетами образ этого необычного богача. Да, Латхам низко поступил когда-то с Алабамой, но сейчас у него хватило мужества предстать перед ним. К тому же он все-таки любил девушку, которую навсегда потерял тогда в Париже. Многие из тех, кого знала Пэт, были неспособны на это.
Фойе, оформленное в мексиканском стиле, очень понравилось гостям. Герань каскадами свешивалась из темно-красных цветочных горшков, в корзинах блистали фейерверком красок букеты разных цветов, бугенвилии оплетали колонны, окружающие фонтан в центре комнаты. Струйки воды тихо журчали и навевали успокоение и усладу. Стены прятались под произведениями известных голландских художников, из задрапированных динамиков лилась музыка скрипичного концерта Моцарта.
— Могу я предложить что-нибудь освежающее? — раздался голос дворецкого, уже пришедшего в себя и вспомнившего про свои обязанности.
— Я хотела бы коку… — произнесла Пэт.
— Просто или с чем-нибудь?
— Нет, простую, пожалуйста.
— Диетическую или…
— Да, диетическую.
— Без кофеина или…
— Все равно, — резко остановила дворецкого Пэт.
— А вам, сэр?
— Мне пива «Дос Экие», «Корону» или «Текате», Именно в таком порядке. И чтобы в бутылках! Ломтик лимона, лед, и быстро! — И Алабама покачался на носках, глядя на исчезающего официанта с довольной ухмылкой.
— Добро пожаловать, — раздался голос Дика Латхама. Он словно огнетушителем усмирял взметнувшиеся было языки пламени раздражения гостей. — Наконец-то пожаловал наш дорогой Алабама собственной персоной! Да еще с прекрасной и талантливой Пэт Паркер! — Хозяин устремился им навстречу, широко раскинув в приветственном жесте руки. На лице сияла ослепительная дружеская улыбка. Короткая рубашка не скрывала его развитую мускулатуру. Ботинки безукоризненно блестели, одежда — словно только что из модельного магазина. Он протянул руку Алабаме.
— Вы задолжали мне сотню долларов, — вместо приветствия рявкнул Алабама, пожимая все же в ответ руку хозяину.
— Как приятно, что вы меня помните! — без тени смущения, продолжая улыбаться, отпарировал Латхам. — Ведь это было еще в Париже, правда ведь? Целую вечность назад!
Латхам говорил все это своему старому знакомому, а сам смотрел на Пэт. Он не использовал сейчас свой арсенал очарования, наоборот, говорил резко в агрессивной манере. И тем не менее Пэт вдруг улыбнулась в ответ на его улыбку. Все заметки о нем в «Таймс» или еще где, не могли передать обаяние Латхама, ограничиваясь лишь детальным описанием его стройного мускулистого тела и английского акцента, необычного в Америке. Ему было пятьдесят, но смотрелся он на сорок.
Алабама испытующе взглянул на него. Дик нисколько не изменился за последние годы. За этим крепким мужчиной проглядывал тот же мальчишка, которого он знал двадцать пять лет назад. И теперь он вознамерился получить еще и Пэт.
— Да, много лет прошло с тех пор, как исчезла Ева Вентура. Вы помните эту красавицу, Дик? Интересно, что тогда произошло, и почему она убежала.
