Аржанову. Не стали взыскивать штраф. И еще раз в этом году выдали кредит. Я внятно объяснила?
— Не совсем. Была земля хуторян, а становится лично вашей. Ловко! Скажите, вам, молоденькой, не скучно этим заниматься? Вы разбираетесь в землепользовании?
— Без вариантов!
Андрей Петрович промолчал. По крыше вновь зашелестел дождь.
11
Женя достала из чехла ноутбук. Голубовато-белым светом мягко озарился салон. В подернутое испариной зеркало Андрей Петрович подсматривал, как девушка строчит пальцами по клавишам, набирая текст. Затем прикрыл глаза, раздумывая, что он, домосед и дачник, далек от современного, «продвинутого». Телевизор несет процеженную информацию. А молодые, варясь в гуще жизни, могут верней оценить происходящее. К случайной гостье, фитюльке этой, он испытывал интерес, некую отеческую теплоту. Нравилась она и внешне, именно такой тип женщин, к которому принадлежала и его Марина, — стройные, темпераментные, с выразительным лицом, — был для него привлекательным.
— Ну, вот. Угомонила мамулю. Сама собиралась сюда ехать, — с протяжным зевком поведала Женя и потянулась. — Она у меня не бизнес-леди, а звезда киноэкрана! Погибель для мужиков. Хотите, покажу? — не без хвастовства предложила Женя и развернула ноутбук. — Мадам Шацкая! Россия!
Андрей Петрович окаменел. С экрана в упор смотрела… его дочь.
— А теперь я покажу тех, кого знаете, — с той же самодовольной улыбкой бросила Женя и, чуть придвинув ноутбук, стала щелкать клавишей, меняя фотографии. — Узнаете? Это я на московской тусовке. Киноактер Дюженов. А это — певица Зара. Конкретная девушка! А вот стоит Сереженька Лазарев…
Лицо Андрея Петровича выражало такую глубокую растерянность, столь изменилось, что Женя с недоумением спросила:
— Что с вами? В астрале зависли? «Звезды» — люди обычные.
— Маму зовут… Наталья?
— Вы знакомы?
Андрей Петрович ощутил, как стиснуло сердце. Он отвернулся и, помолчав, ответил не вполне уверенно:
— Я… я знал вашу бабушку. Работал с ней… Просто догадался!
— Как догадались?
— Похожа.
— Неправда, мама с бабушкой — разные. Наверно, вы помните ее, какой была в детстве?
— Возможно… А кто же ваш отец?
— Давайте не будем о прайвеси[1], как принято в Америке… Я согрелась. Придется самой тащиться на хутор!
Андрей Петрович порывисто открыл дверцу, подставил лицо влажному послегрозовому ветерку. «Господи, это же моя внучка! Как же вести себя с ней? — горячечно путались мысли. — Такая взрослая… Невыразимое ощущение. Как же я раньше не думал об этом… Оказывается — дед. И давно…»
— Дождь кончился. Можно глянуть на мою машину, — энергично предложила Женя. — И прикидик мой подсох…
— Конечно! Пойдемте. Неужели мост цел? — оживился Андрей Петрович, чтобы скрыть свою взволнованность. — Его при Александре-освободителе соорудил станичный купец… Вы одевайтесь, а я подожду!
Едва он вышел на берег, не в силах оправиться от этого невероятного знакомства с внучкой, как над бугром встало зарево. Вскоре, одолев вершину, неведомый автомобиль скользнул фарами по прибрежному краю. Вероятно, «гуманоиды» направлялись сюда.
— Не вас ли ищут? Какая-то иномарка! — с тревогой воскликнул Андрей Петрович, отмахивая дверцу. Женя, путаясь в длинных рукавах куртки, уже обувалась. Вмиг выскользнула из машины, захватив ноутбук и сумочку.
— Фу, блин. Ноготь сломала…
— За камышом лодка. Спрячьтесь под ней! Я помогу, — Андрей Петрович кинулся вниз, светя фонариком. Женя, раздражая своей неторопливостью, спустилась следом. И хотя убедилась, что трава под скатом, прикрытая лодкой, не промокла, опять засомневалась:
— Может, это не рейдеры? Мне это надо — в грязи валяться?
— Да вы что? В своем уме? — задохнулся от возмущения Андрей Петрович. — Гадать некогда!
Своевольница нехотя легла набок, пристроила рядом свои вещички и затаилась под опрокинутой вверх дном лодкой.
Андрей Петрович, вспомнив, что в машине пахнет женскими духами, замкнул все четыре двери и забрался в палатку. Распластался на мокром одеяле…
Нагрянуло срыву: тягучий гул мотора, свет мощных фар, озаривший палатку, и громкий стук дверей. Беспокойно зашлось сердце, с досадой подумал: «Принесла нелегкая!» Вдруг входная застежка треснула, — ослепив, в лицо ударил фонарный луч.
— Ты один? — спросил лохматый детина. — Выдергивайся!
Сквозь шум ветра пробивалась разгоряченная перемолвка. И, понимая, что от незваных гостей всего можно ждать, Андрей Петрович решительно выбрался из своего пристанища.
И сразу почувствовал опасность. Здоровенный темный «ниссан» бампером уткнулся в веревочную растяжку палатки. «Могли и переехать», — досадливо мелькнуло в голове. «Прожектора» били чуть в сторону, прошивая туманный мрак до противоположного берега. Полуночников оказалось трое. Они стояли за полосой фар, с затененными лицами. Ветер трепал их расстегнутые спортивные куртки, треугольно заламывая края, — и оттого чудилось, что на берегу плоские призраки, вырезанные из тонкой ранящей жести, наполовину черной, наполовину — ржавой…
— Ты чо это, батя, зарулил на нашу поляну? — бритоголовый толстячок осведомился с прононсом, свойственным молодежи, и кивнул в сторону «жигуленка», на котором высвечивался номерной щиток с кодом региона. — Со Ставрополья, в натуре?
— Не обижайтесь, что подняли… Служба! — перебил его усатый длиннорукий кавказец, прикуривая сигарету от бойкого огонька зажигалки. — С вечера ловите? А джип серебристый не проезжал мимо?
— Нет, не видел.
— Есть проблема. Мы одну гёрлу ищем. По этой… ориентировке. У нее новый «хайлэндер». За отказ помогать милиции — статья до трех лет…
Тот, что заглядывал в палатку, сорвался с места, — и в наклоне фигуры, в движении рук угадывалось агрессивно затаенное. Он обследовал, светя фонариком, край плеса, салон машины, скрылся за прибрежными вербами. А напарник, дождавшись его возвращения, поднялся на курган и обшарил дальнобойным лучом скаты лога и прибрежную дорогу. Назад пожаловал также озабоченный.
— Свежего следа нет. Сучка в Росто-ов соскочи-ила, — сквозь зевок промямлил он и присел на корточки подле кострища. — Хозяин, угостишь ухой? Реально полкотла!
— Пожалуйста. Только ложка одна.
Толстячок сунул фонарик в карман куртки, захватил казан ладонями и, опрокинув, принялся пить через край. А патлатый с раздражением обратился к старшему среди них:
— Хыйса, я тут оттягивался с френдой. Дороги дальше нет! Прикинь, дед горбатого лепит!
— А ему какой понт? Он не местный. И следа не видно… Обрываемся, короче, на фазенду. А после перекроем кислород на выезде! — ожесточился кавказец, щелчком отбрасывая сигарету.
Рейдеры, захлопнув дверцы, укрылись во внедорожнике. Напротив фар золотилась туманная дымка. Когда же «японец» развернулся и помчал по косогору, глазищи задних фонарей долго краснели в темноте, сея безотчетный страх…
