Нет, подумал Владигор, чародеи наверняка рассуждали о чем-то ином. А все эти «ухандакалы» и «тягомотины» никакой опасности из себя не представляют.
Помогая обозникам сцеплять в круг телеги (за их прикрытием, если нужда возникнет, будет удобнее держать оборону), он поневоле прислушивался к негромким разговорам венедов — и не находил в их словах ничего странного.
Когда работа была закончена, купец Ставр позвал всех отужинать у костра. Демид, сожалея о своей вспышке, молча протянул синегорцу деревянную ложку — дескать, не рыбацким же тесаком щи хлебать. А затем сказал:
— В охранение пойдешь последним, перед рассветом. Поэтому не засиживайся особо, выспись.
— Хорошо, старшой, — ответил Владигор. Про себя же еще раз отметил, что дружинный сотник свое дело знает отлично. Не стал дробить ночь человеку, который почти весь день за лошадьми бежал. Дает возможность отдохнуть, не пытаясь отыграться за недавнюю стычку, едва не приведшую к смертельному поединку.
После сытного ужина Владигора сразу потянуло в сон. Первый день, проведенный в чужих краях, оказался долгим и трудным. А сколько таких дней впереди?
Найдя свободное местечко возле костра, он улегся прямо на земле. Над ним простиралось бесконечное черное небо, усыпанное гроздьями крупных звезд. Взгляд Владигора устремился в это непостижимое пространство, будто рассчитывал найти в его вечном движении разгадку тайн земного бытия. А там ли, подумал вдруг Владигор, нужно искать ответы? Может, мы зря беспокоим холодные небеса докучливыми человеческими вопросами? Может, разгадка всех тайн лежит не вне, а внутри нас?
Он чему-то улыбнулся и устало смежил очи. Смутное чувство тревоги, не покидавшее его весь этот день, незаметно отодвинулось в дальний угол души. Владигор не понимал причин своего беспокойства, но надеялся, что они прояснятся со временем.
Сквозь пелену подступающего сна он услышал тихий перебор струн и вторящий им мелодичный голос Ольги. Начало песни, вероятно, прошло мимо сознания. Однако легко было догадаться, что поется в ней об усталом кочевнике или воине, который после долгого отсутствия вернулся к родному порогу…
10. Ложное обвинение
И вновь удача шла вместе с ними. Серый брат Гуннар, жрец пятой ступени, подтвердил это сразу, едва их отряд покинул драккар и высадился на венедский берег.
Мстящий Волчар, указывая кормчему на песчаные дюны и зеленую стену леса за ними, не знал, почему именно здесь надлежит бросить якорь. Какое-то неизъяснимое внутреннее чутье подсказало ему этот выбор. И хотя бывалый кормчий вздумал было супротивиться приказу молодого воина (совсем недалеко отсюда стоит венедская крепость Клинка — зачем же лезть на рожон?), Азарг живо одернул его крепким ударом в зубы. Продолжать спор с юнцом, который по воле самого Бессмертного Брата назначен командовать зрелыми мужами, никто более не осмелился.
На берегу брат Гуннар вынул из кожаного мешочка дюжину костяных палочек и, начертав на песке восьмиугольник, шепотком произнес заклинание. К удивлению Азарга, несколько палочек сами собой сложились в стрелу, направленную острием к лесу!
Жрец был очень доволен. Он отозвал Азарга в сторону и, оглядываясь на встревоженных воинов, пояснил:
Азарг лишь слегка кивнул жрецу, демонстрируя свое согласие с его выводами. Он даже с Гуннаром не собирался обсуждать свои действия. Удача идет вместе с ними — и это важнее всего.
Борейцам не составило труда отыскать в лесу следы недавнего пребывания людей. Один из воинов, некогда слывший лучшим следопытом Бореи, рассказал о них так, будто видел своими глазами: пятеро всадников — воины, один пеший — не здешний (ступня ложится на росную траву чуть иначе), не очень торопятся, но осторожничают.
Гуннар первым высказал предположение, что всадники направляются к Преславу, вольному городу на рубеже трех княжеств. И на эти слова сердце Азарга сразу отозвалось щемящей болью. Он не стал задумываться о ее причинах, ибо главное было ясно: враг может улизнуть, легко затерявшись среди сотен жителей Преслава.
Кто сей враг — не имеет значения. Вскипающая в жилах кровь торопила его и указывала дорогу. Разум подчинялся крови.
Жрец, кажется, был единственным, кто понимал его. Он не спорил и, более того, усмирял всех прочих. Опытные воины, прослышав о западне, в которую недавно их командир безрассудно кинул три десятка своих людей, не были склонны доверять ему. И если всего несколько дней назад Мстящий Волчар считал, что слуги Братства беспрекословно подчиняются любому слову своего командира, то теперь он понял, что это не совсем так.
Отряд видел — их ведет по чужой земле озлобленный и почти безумный юнец, руководствующийся исключительно голосом крови. Как доверить ему свои жизни? Оставалась надежда на брата Гуннара, который имел хоть какое-то влияние на Азарга. Поэтому очень скоро борейский отряд почти полностью перешел в подчинение жрецу. Впрочем, Азарг не придал этому особого значения. Жажда мести вела его вперед, затмевая все прочие мысли и чувства.
Обнаружив возле дороги следы стоянки купеческого обоза, жрец вновь разбросал гадальные палочки, дабы определить точное направление дальнейших поисков. На сей раз к его колдовству Азарг отнесся довольно снисходительно: чего еще гадать, если и так ясно, куда спешит владелец серебряного Браслета?
Гуннар не стал его переубеждать. Он был даже рад, что молодой и излишне самоуверенный командир не обращает на него внимания. Теперь можно было спокойно побеседовать с Бессмертным Братом…
Патолус не возмутился и не выразил ни малейшего удивления, узнав о раздоре Мстящего Волчара с воинами Братства. Он лишь напомнил жрецу:
Азарг был озабочен другим. Следопыт заявил, что венедский ночлег оборудовался толково: и телеги сводились в круг, и караулы выставлялись, и старшой всю ночь глаз не смыкал — бродил по лагерю и возле
