ему нельзя верить; теперь я доверяю тебе изменение сущности синегорца!
— Чушь, бред, вранье! — содрогнувшись, воскликнул Хоргут.
— Нет, — спокойно возразил ему Карез. — Я был при этом и подтверждаю достоверность сказанного.
— Вы сговорились!
Не обращая внимания на вопли Хоргута, Модран подошел к семигранному столу и, вальяжно усевшись в кресло, провозгласил:
— Дабы именно я принял верховную власть жрецов Грозной Ассиры, Дух передал мне магическую формулу изменения сущности Владигора. Вот ее начало:
Хоргут сразу обмяк, на его лице четко обозначились старческие морщины. Ухватившись за спинку кресла, он покачнулся, но, пытаясь сохранить властную твердость во взгляде и в голосе, произнес:
— Дух Вечности всегда прав. Я признаю свое поражение… Действуйте, и да поможет вам Великий Скорпион!
Белун, сжав ладони, несколько раз хрустнул пальцами. Верный признак серьезной обеспокоенности, подумала Зарема, что-то нарушило его планы…
— Светает, — негромко сказал Добран. — Им пора бы уже вернуться.
— Еще есть время, — возразил Гвидор. — Чуча не подведет. Он отлично разбирается…
— Погодите! — прервал их Белун. — Тихо!
Среди развалин Северной заставы повисла напряженная тишина. Чародеи с недоумением посмотрели на Белуна: что происходит? Тот, полностью погрузившись в себя, некоторое время молчал, а затем произнес:
— Филимон просит доставить его сюда… Боится, что не успеет.
— Что именно не успеет? — сдерживая недовольство, спросил Гвидор. — Сейчас слишком рискованно использовать магическое пространство, ассирцы могут заметить.
— Уже заметили, — резко произнес Белун. — Не чувствуете? Давление охранного щита ассирцев увеличивается.
— Все верно, — подтвердила Зарема. внимательно прислушиваясь к себе. — Они обнаружили нас… Переноси Фильку!
Белун, не дожидаясь согласия других собратьев, шагнул к серой известняковой плите, некогда бывшей частью крепкой стены Северной заставы, и что-то быстро пробормотал. Из ясного предутреннего неба ударила молния — и глазам чародеев предстал большой нахохлившийся филин.
— Ну, в чем дело? — спросил его Алатыр, не скрывая своего раздражения. — Только тебя здесь не хватало!
Филин, не удостоив его взглядом, повернул голову к Белуну и произнес гортанным, однако вполне человеческим голосом:
— Грррифон каррраулит князя. Не пррропустит. Надо выррручать.
— Откуда знаешь? — опередив Белуна, спросил Гвидор. — Разве Чуча не вытащил его из острога?
— Вытащил, — кивнул Филька. — Грррифон оперрредил их. Посмотрррите на пррроход.
Добран, все это время наблюдавший за низкими холмами, отделяющими Северную заставу от крепостной стены Тооргута, медленно повернулся к чародеям:
— Извините, собратья… Не углядел сразу. Думал, степной орел залетел ненароком. А это и не орел вовсе…
Чародеи, не сказав ни слова, подошли к полуразрушенной стене и внимательно посмотрели на сглаженный временем и ветрами гребень холма, из-за которого должны были появиться Чуча и Владигор. В предутренней дымке среди низкорослого кустарника виднелась расплывчатая крылатая тень.
Добрана не в чем было упрекнуть: отсюда до холма было не менее полуверсты, а солнце еще только поднималось над горизонтом. Как здесь отличишь орла от грифона?
— Это Скилл, стррражник и ррразззведчик ассирррцев, — проклокотал Филька. — Скоррро появятся колдуны…
— Бред какой-то! — вскинулся Алатыр. — Мы здесь его не заметили, а ты за тысячу верст разглядел. Каким образом?
— Нифффонт! — ответил, будто фыркнул, птицечеловек. — Черррез него Скилл смуту устррраивал. Когда Грррым прррижал, Нифффонт все выложил. И сказал, что грррифон сейчас Владигоррра накррроет!..
Белун подошел к Фильке и потрепал его по шее:
— Спасибо, дружище. Теперь мы и сами разберемся.
— Не уверен, — сказал Алатыр, с подозрением глядя на птицечеловека. — По-моему, здесь что-то не сходится. Откуда воевода Нифонт может знать, что ассирский грифон вот сейчас на холме уселся и дожидается Владигора?
— К сожалению, может, — вздохнув, сказал Белун, — Мы не учли всех способностей посланников Грозной Ассиры, а они, увы, весьма разнообразны. Хотя и не без огрехов… В данном случае, как я понимаю, мы столкнулись с так называемым
Чародеи некоторое время осмысливали услышанное, затем Алатыр, не сдержавшись, воскликнул:
— Но тогда получается, что ассирцы, несмотря на все наши старания, проникли в Синегорье и творили что хотели!
— Получается именно так, — грустно улыбнувшись, сказала Зарема. — Мы, к сожалению, не всемогущи.
— Или к счастью, — негромко уточнил Белун.
Зарема пристально взглянула на Белуна, и в ее глазах мелькнула тень смутной догадки. Белун, встретив ее взгляд, кивнул:
— Ты права, сестра. Я знал Хоргута еще мальчишкой. Более того, он был моим учеником. Очень способным учеником…
Хоргут, последний и единственный потомок царей Внутреннего Круга, сидел перед жарко пылающим камином в гостевом зале Тооргутского дворца, невидяще глядя на ярко-малиновые, желтые, багряные, алые и оранжево-красные языки огня. Он уже понял, что проиграл, и теперь пытался понять — почему?
Как получилось, что самые преданные его последователи и помощники, считавшие каждое его слово непререкаемой истиной, постигшие многие тайны магического искусства лишь благодаря его усилиям, так подло предали его? Где он, мудрый и сильный, допустил ошибку? И в чем заключается эта ошибка?
Дух Вечности, разумеется, принял самое верное решение, передав всю полноту власти Модрану. Власть всегда переходит к сильнейшему. Но когда же он. Хоргут, перестал быть сильнейшим? Еще несколько дней назад все было в его руках и он чувствовал дрожание каждой ниточки, связывающей его с Поднебесным миром, как чувствует паук предсмертное трепетание мухи, угодившей в его ловчую сеть. И вот — все погибло, все кончено. Где же искать ошибку?
— Кто посмел?! — сдавленно прохрипел колдун, вскочив с кресла.
— Учитель…
— Прекрати! Убирайся прочь! — завопил Хоргут, хватаясь за голову, раскалывающуюся от неожиданной и нестерпимой боли. — Не мучай меня!..
