И всё им неймётся!

сержант, ровесник Михайлина, обнял наспех по­вариху Аню Карпенко... ППЖ?.. И она так в этих объятьях до смерти его в 1984 году и осталась. А старший сержант Иван Тендерук приласкал однаж­ды телефонистку Клаву Поповкину, и тоже — до са­мой его смерти. А с Клавой, с Клавдией Трофимов­ной, мы и ныне дружим. И смеёмся над этим олухом царя небесного, не имеющим никакого представ­ления, как сложна и многообразна жизнь, не знаю­щим даже того, что ведь на войне была в основном молодёжь в комсомольском возрасте любви, она и разгромила восхищающих его фрицев, она и спасла Родину.

Есть у Симонова ещё написанное в 1943 году на фронте по живому факту «Открытое письмо» — женщине из г. Вичуга:

Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата,
Письмо, что в ящик опустить Не постыдились вы когда- то.

Поэт пытался пристыдить.

А этот черноголовый мало того, что не постыдил­ся запустить по ТВ своё «письмо», но ещё и уверен, что презентовал подарочек и фронтовикам, и всему народу.

«Российская газета» так и оповещала всех, всех, всех об этом «письме»: «Ко Дню защитника Отече­ ства НТВ покажет новую документальную драму Пивоварова...» Драматург!

Ваш муж не получил письма,
Он не был ранен словом пошлым,
Не вздрогнул, не сошёл с ума,
Не проклял всё, что было в прошлом.
Когда он поднимал бойцов В атаку у руин вокзала,
Тупая грубость ваших слов Его, по счастью, не терзала.
Когда шагал он тяжело,
Стянув кровавой тряпкой рану,
Письмо от вас покуда шло,
Ещё, по счастью, было рано.
Когда на камни он упал И смерть оборвала дыханье,
Он всё ещё не получал,
По счастью, вашего посланья.

А «письмо» черноголового дошло до адресата, мы, чьё дыханье смерть ещё не оборвала, получили его.

Могу вам сообщить о том,
Что, завернувши в плащ-палатки,
Мы ночью в сквере городском Его зарыли после схватки.
Стоит звезда на жести там И рядом тополь — как примета...
А, впрочем, я забыл, что вам,
Наверно, безразлично это...
Как безразлична и наша судьба черноголовому убийце.
Я не хочу судьёю быть,
Не все разлуку побеждают,
Не все способны век любить, —
К несчастью, в жизни всё бывает.
Но как могли вы, не пойму,
Стать, не страшась, причиной смерти,

Так равнодушно вдруг чуму На фронт отправить нам в конверте... Поистине, чума в конверте, как и в этом фильме... А стихотворение большое и, надеюсь, даже пивова- ровым понятно, чем оно было вызвано, но последние строфы всё-таки приведу:

Живите, не боясь вины,
Он не напишет, не ответит.
В ваш город возвратясь с войны,
С другим вас под руку не встретит. Вины-то он не боится, но ответ наш получит. Лишь за одно ещё простить Придётся вам его — за то, что Наверно, с месяц приносить Ещё вам будет письма почта.
Уж ничего не сделать тут —
Письмо медлительнее пули.
К вам письма в сентябре придут,
А он убит ещё в июле.
О вас там каждая строка.
Вам это, верно, неприятно —
Но я от имени полка Беру его слова обратно.
Примите же в конце от нас Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас Покойного однополчане.

Мне кто-то говорил, что Пивоваров родом как раз из Вичуга. Не матушке ли его писал Симонов? Не там ли научился он «чуму в конверте» конвертиро­вать в «чуму на экране».

НАСТОЙЧИВОСТЬ И СМЕЛОСТЬ, с коими черноголовый являет нам свою тупость, просто за­гадочны. Вот после штатных ППЖ толкует ещё о «спецпайках» в армии. Его негодованию нет преде­ла: «Спецпаёк был тем больше, чем выше звание или статус». Правильно. Но чего визжать-то? Ведь так всегда и везде, на НТВ — тоже.

Сравни свой «спецпаёк», что получаешь, сидя в мягком кресле перед камерой с чужими словами во рту, и бедолагу Сергея Малозёмова, которого, как волка, только ноги кормят.

Внял?

Теперь сравни свой «спецпаёк» с тем, что гребёт твой начальничек Кулистиков, его «спецпаёк» — о- го-го!

С другой стороны, вот Ольга Шувалова. Кто такая? Чья ППЖ? Какой статус? Оказывается, безработная, но — супруга вице-премьера. И что мы видим? В прошлом году её «спецпаёк» составил 642 миллиона рублей (Советская Россия. 26.2.11). Чего молчишь, трибун? Губами шевелит, а ничего не слышно.