услышать:
– Опять хулиганите, шпана? Я вам…
– Пошли по второму адресочку, – распорядился Эмиль. – Надо же, и в такой глуши – баскервильские собаки…
Дверь второй облюбованной квартиры оказалась с глазком. Эмиль велел им жестом встать на лестнице, пригладил волосы и позвонил, чуть отодвинувшись на середину площадки.
Дверь распахнулась почти сразу же. Вадим, естественно, не мог видеть хозяина, но тут же понял: снова что-то не сладилось. Эмиль не двинулся с места, вежливо спросил:
– Простите, Звягин Степан Николаевич здесь живет?
– Нет такого, – пробасил невидимый Вадиму хозяин. – И не было сроду, дом-то какой нужен?
Судя по голосу, лишенному очень уж явных враждебности и хамства, Эмиль все же производил впечатление относительно приличного для этих мест субъекта.
– Пятьдесят пятый.
– А, так это пятьдесят третий. Пятьдесят пятый – следующий.
– Извините…
– Ничего, бывает…
Дверь захлопнулась. Эмиль зашагал вниз, и они заторопились следом. На улице он тихо объяснил:
– Облом. Здоровенный лоб в панталонах с милицейским кантиком, на вешалке сразу три форменных куртки, и голоса слышны. У них там мальчишник, надо полагать…
– И что теперь? – без подначки спросил Вадим.
Эмиль раздумывал. Решительно тряхнул головой:
– Откровенно говоря, очень уж ненадежная лотерея – этак вот рыскать по квартирам. Несерьезно и чревато. У меня в запасе осталась одна-единственная светлая идея: садимся на лавочку и открываем охоту на алкашей. Согласно теории вероятности, шансы есть. Две пятиэтажки по шесть подъездов, воскресенье… Где-то да гулеванят, рано или поздно непременно кто-нибудь побежит к киоску догоняться. Закон природы. Не зря киоск здесь окопался.
– А если в квартире – человек несколько?
– Ну, несколько обычных алкашей – трудность преодолимая. Опять-таки, по теории вероятности, не может в одном доме оказаться сразу две компании веселящихся ментов… Сядем на хвост и атакуем. Вероника, звезда моя, сможешь качественно изобразить дешевую блядь, готовую отдаться за пару стаканов?
– Постараюсь, – серьезно пообещала Ника. – Косметики бы и расческу…
– Ничего, – Эмиль хозяйским жестом потрепал ее по голове. – Ты и так выглядишь получше любой потасканной бичевки… Ага!
Но тревога оказалась ложной – поддавший мужичок, свернувший к киоску, взять бутылку взял, но тут же удалился с нею куда-то в темноту. Явно не абориген. Минут через десять остановился разбитый грузовичок, сидевший рядом с шофером вылез, затарился парой бутылок, и грузовик укатил в темень.
Прошла компания хлипких тинейджеров, числом четверо. Один брякал на невероятно расстроенной гитаре, и все они старательно орали, изображая предельную крутизну:
– Жулье Ванюшу знало, с почетом принимало, где только наш Ванюша не бывал…
Оглядели сидящую на лавочке троицу, особое внимание уделив Нике, но, сразу видно, нашли соотношение сил для себя невыгодным и убрались.
Поблизости громыхнула дверь подъезда, но компания, целеустремленно державшая курс на ларек, состояла из двух мужчин и двух женщин. Многовато. Они минут пять торчали у слабо освещенной витринки, громко дискутируя, считая деньги, матерясь. Набрав охапку бутылок, вновь скрылись в подъезде.
– Вадик, проследи, куда пойдут, – быстро распорядился Эмиль. – Оставим, как запасной вариант – через пару часиков перепьются, поредеют ряды…
Вадим припустил в подъезд, отставая на один пролет, поднялся на цыпочках следом за шумной четверкой. Запомнил дверь. Когда он вернулся, то, руководимый тем же звериным чутьем, страхом за свою шкуру, сделал вывод: очень похоже, меж спутниками только что произошел обмен репликами. Очень уж деланно изображают безразличие, очень уж многозначительно умолкли при его приближении. А что они могли обсуждать, к р о м е к а к?
– Ника! – шепотом бросил Эмиль.
Очередной жаждущий, показавшийся из подъезда, был один-одинешенек – нетвердая походка, тренировочные штаны и тапочки на босу ногу, грязная тельняшка под распахнутой курткой, лет сорока… Света из окон было достаточно, чтобы рассмотреть: как писали в старинных романах, физиономия отражает следы бурной неправедной жизни и предосудительных страстей, коим данный господин никогда не имел сил должным образом сопротивляться. Никак не похож на запившего милиционера, вообще человека, в трезвые периоды хоть что-то из себя представляющего, – плебей, совок, пробы негде ставить…
Ника встала со скамейки, пригладила волосы, вздохнула и направилась к «Принцессе». Мужичонка уже совал в окошко ворох мелких купюр. Ему тут же подали две бутылки.
До ларька было метров двадцать, и слышно прекрасно.
– Счастливые люди, – громко сказала Ника. – Винцо себе попивают…
Мужичонка остановился, уставился на нее. Очень похоже, мыслительный процесс пошел, хоть и через пень-колоду…
