Самый далекий берег

– Извольте, чего жалеть…

– Что же, мне безоговорочно верить Митрофанычу?

– Вот уж чего не следует делать, так это безоговорочно ему верить, – усмехнулся Стрекалов. – Старая школа, знаете ли, своя специфика, эти ребята сызмальства приучены так виртуозно перемешивать правду с дезой, что через их россказни надо продираться. Но в главном я бы ему на вашем месте верил. Старушка Структура гораздо старше, чем может показаться.

– М-мать… – сказал Кирьянов, отставив пустой стакашек. – Куда я попал?

– В Структуру, мил друг, в нее, родимую…

– Подождите. Вы что, хотите сказать, что где-то там, в соседних плоскостях, Троцкий и в самом деле…

– Ну что вы прицепились к Троцкому? Не он единственный, там масса игроков… Ну да, а что особенного? Степаныч, вам пора отучаться от местечкового кругозора. Полагаете, в тридцатых вся эта компашка рвала друг другу глотки исключительно ради кресла в Кремле? Ради нашего шарика? Скажу по совести: я не до конца верю Митрофанычу в части того, что именно он конвоировал к месту назначения Михал Николаича со сподвижниками, но нисколечко не сомневаюсь: в свой последний час эта компания, я о проигравших, увидела отнюдь не то, что ожидала увидеть… И очень даже возможно, что косточки их в самом деле обсасывал какой-нибудь шестилапый пятихрен при свете двух солнц или пяти лун… Ну, возьмите себя в руки, вы же должны быть психологически подготовлены многолетним и систематическим чтением фантастики. На страницы коей, если уж мы беседуем откровенно, иногда прорывалось некое отражение взаправдашней реальности – когда по недосмотру контроля, ибо всего не охватишь, когда в рамках неких проектов, рожденных многоопытными спецами из недр Структуры… Я бы мог навскидку назвать вам пару-тройку имен, но боюсь, вы тогда окончательно расклеитесь. У вас и сейчас-то вид крайне предосудительный… Выпьем, что ли?

Глядя сквозь него, Кирьянов произнес, обращаясь скорее к самому себе:

– Интересно, сколько еще будет сюрпризов?

– Поскольку, как известно, Вселенная бесконечна, то и сюрпризы, соответственно… Знаете что? Напишите жалобу. Я не шучу. Жалобу по всей форме. Незаконное вторжение в результате халатности, моральный и материальный ущерб… Кое-кому непременно строгача влепят, лычку снимут, квартальной премии лишат…

– Да пошли они… – зло сказал Кирьянов. – Черт, я только-только начал осваиваться и привыкать…

– В этом и ошибка, – серьезно сказал майор. – Слишком рано вам успокаиваться и привыкать. Настолько рано…

– Жизни-то хватит? – печально усмехнулся Кирьянов.

– Ну, не бросайтесь из одной крайности в другую… Вообще не считайте, будто с вами произошло нечто новое. С какой это, интересно, стати? – Майор проворно наполнил стаканчики. – Весь грустный юмор ситуации в том, что ничего принципиально нового с вами не произошло. Что, у нашей далекой Родины нет своих строго охраняемых государственных тайн? Которые иногда выплывают на свет, а иногда и нет? Навалом – как в любой другой стране. И устойчивых мифологем навалом. 3десь – по большому счету, то же самое. Ничего нового. Тайны, которые понемногу раскрываются, и мифы, которые со временем рушатся… И если каждый раз приходить в уныние, обнаружив, что вам о чем-то врали, а на самом деле было совсем даже не так… Не стоит оно того. Это я вам точно говорю, как доморощенный философ-стоик. Строго говоря, мы с вами Земли и не покидали – наша Земля просто раздвинулась до немыслимых пределов. Разве что за границей стратосферы малость чище, гуманнее и мирнее… Всего делов!

Глава пятнадцатая Гости ясным днем

Столовая, рассчитанная человек на пятьдесят, была пуста – все-таки здешняя жизнь была далека от казарменного распорядка, к тому же связисты и транспортники, работавшие по своим графикам, и есть ходили по другому расписанию, как кому выпадет. Кирьянов разделывался со своим десертом – инопланетными фруктами неведомо из какого уголка Галактики – в полном одиночестве.

Возникший в дверях Миша Мухомор направился прямо к его столику своей расхлябанной походочкой, но не сел, остановился над плечом Кирьянова, насвистывая сквозь зубы, нетерпеливо притопывая.

– Что, начальство вызывает? – спросил Кирьянов, запихивая в рот сразу три последних ломтика, ноздреватых, синих с желтыми точками. Ломтики растаяли сами по себе, истекая густым соком.

– А? Да нет… Степаныч, нам бы потолковать душевно…

– Давай.

– Да нет, не тут. Мало ли что… Ты уже похавал или еще, как аристократу положено, кофей хлебать будешь?

– Да в принципе и без кофея можно обойтись… – сказал чуточку заинтригованный Кирьянов.

Отношения с «потомственным уркаганом», как и с прочими, у него были ровными, нормальными, но впервые тот первым выходил за установленные рамки.

Кирьянов вытер рот белейшей салфеткой, бросил ее на стол и поднялся. Мухомор чуть ли не бежал впереди, нетерпеливо оглядываясь. Положительно, он был ненормально возбужден, из кожи вон лез… Любопытство крепло.

– Пошли за локалку куда-нибудь, – сказал Мухомор. – Подальше. Кто их ведает, может, тут повсюду микрофоны натыканы…

– А зачем?

– Ну, для порядка. Особист же ползает, жаба зеленая… Береженого бог бережет, небереженого конвой стережет…

Они отошли от поселка метров на сто – в противоположную от Старого Корпуса сторону, по колее,