Охота на пиранью

– Мне еще предстоит «мозговой штурм» с особистами, – сказал Морской Змей. – Но схемку уже набросал начерно, прикинул варианты – и ситуация такая, что от сложностей и пикантностей не повернуться. Тебе не приходило в голову, что вытащить всю эту компанию пред прокурорски очи – задача прямо-таки невыполнимая? Потому что нет ничего, кроме твоих показаний. На заимке у них чинно пьют кофей и смотрят по видео высокохудожественные фильмы. Ручаться можно, еще пару недель назад подчистили все улики. Какая, граждане, тюрьма? Каптерка с макаронами и сапогами... Медведя в яме держать не запрещено – ты поди у него добейся нужных показаний, да еще подписанных... Насчет паромщика ты никому и ничего не докажешь. Заповедник по бумагам реально существует, и вертолет к нему приписан, а форму те ребятки давно скинули и на свалку выбросили... Словом, загвоздка в том, что у нас будут только твои показания, а вот у них... Тебе и насчет паромщика придется объясняться, и насчет Сомова, и насчет всего остального. Начальство, конечно, даванет на кнопки и нажмет на пружины. Только стоит ли затевать безнадежное дело исключительно для того, чтобы начальству потом пришлось из кожи вон лезть?

– Да все я понимаю, – сказал Мазур. – Сам кое-что просчитывал... Что там, кстати, накопали на этого «Громова»?

– Что было, то и накопали. Бизнесмен, понимашь... Двигатель прогресса. У меня папочка в машине, посмотришь потом. Ухватить его пока не за что – вывернется хвост из кулака, как намыленный. Я, конечно, весь материальчик закину потом в обход милиции соседям, но будет это информация к размышлению, не более того. По нашей линии никто не будет этих твоих импортных охотничков за рубежами искать – ведь от всего отопрутся, стервы. «Мистер Смит, правда ли, что вы летали в Россию охотиться на российских граждан, как на зайцев?» – «Ах, молодой человек, какие вы гадости говорите...»

– В общем, мне все приснилось? – горько усмехнулся Мазур.

– Пока будем считать, что приснилось, – твердо ответил Морской Змей. – Пусть они тебя окончательно потеряют, посмотрим на их поведение, поищем подступы... Ты же их всех, кто был тогда на заимке, можешь описать вплоть до последней волосинки в ноздре, а они будут твердить, что ты из тайги вышел, обкурившись конопли, забор у них ломал, пока дрыном тебя не отогнали... Да, а Иркутск проверили. Не вышел твой эскулап из тайги, так и не объявился.

– И черт с ним, – проворчал Мазур.

– Как думаешь, почему в поезде вас больше так и не тронули?

– Возможно, он в поезде был один. А если и с подстраховкой, то его ребятки определенно не знали нас в лицо, рисковать не стали. Потом – тем более, когда Лымарь «скорую» подогнал, а здешняя охрана в милицейских бушлатиках «коробочку» ставила...

– Вот то-то. Если поезд кто-то встречал, должны были сообразить, что за тобой есть хорошая «крыша», тем более притихли и улики зачищали в темпе брейка... Или новые создавали, чтобы тебя вовсе уж надежно притопить.

– А что штаб?

– А что бы ты на месте штаба? – усмехнулся адмирал. – Всем нужна «кастрюля», а потому высочайше повелено, не отвлекаясь на мелочи, продолжать в прежнем ритме. И я бы не стал предаваться пессимизму и каркать, что вся эта история тебе карьеру попортит. Победителей судить как-то не принято. – Он помолчал. – Я и мысли не допускаю, что у тебя начнется климакс с истериками и капризами.

– И правильно делаешь, – сказал Мазур, глядя в пространство.

Даже если они все были моральными уродами, то уроды эти – железные. За всю историю существования «морских дьяволов» не случалось ни единого дезертирства или предательства. Ни единого. Такой уж народ подобрался.

– Вообще-то, если хочешь, я тебе после похорон дам совершенно вольный денек? Спирта у Лымаря немеряно.

– Не надо, – сказал Мазур. – Не мой стиль. Со спирта похмелье, а с похмелья жизнь еще грустнее. Насчет улик ты все верно подметил, вон и от татуировок следа не осталось...

– Тем более. Кстати, о наколках. Тебе не кажется, что тот, кто тебе их рисовал, знал настоящего Дракона? А то вовсе уж ошеломительное совпадение получается.

– Не удивлюсь, если знал, – сказал Мазур рассеянно. – Чтобы так все совпало... Громов где?

– В Шантарске. Не Громов, конечно, а...

– Да мне чихать. Посмотрю потом бумажки. Ибрагима вы еще милиции не сдали?

– Нет, в морге почивает, особисты над ним все еще шуруют. Между прочим, он такой же Ибрагим, как ты или я – «оглы». Красавин заверяет, абсолютно славянский экземпляр. Протокол в деле.

– Да все они там комедию ломали... – кивнул Мазур, не особенно и удивившись.

Воцарилась неловкая тишина. Морскому Змею определенно хотелось уйти, но он, видимо, считал, что должен сидеть рядом и сочувственно помалкивать, а Мазур не знал, как бы поделикатнее приступить к делу. Над Шантарским морем проплывали белые облака, вода была спокойная, и противоположного берега, конечно, не удалось бы рассмотреть и в бинокль – водохранилище раскинулось широко, погребя старинные села и церкви, пашни и леса...

– Может, по стопарю? – чуть неестественным тоном предложил Морской Змей. – Завалялся там коньяк...

– Да ладно, – сказал Мазур. – Не пляши с валерьянкой, адмирал, я ж тебе не институтка... И по судам бегать как-то не привык, без тебя знаю, что дело дохлое. Рожки да ножки... Вздумалось козлику в лес погуляти...

– Ну, ты не прибедняйся... – машинально вмешался Морской Змей прежним, обычным тоном, чуть смутился, примолк.

– Ты, кстати, знаешь, откуда песенка про серого козлика произошла? – спросил Мазур. – А есть это, адмирал, вольное переложение с польского шлягера, века этак восемнадцатого, а то и раньше, верно тебе говорю... – Он покосился на друга, криво усмехнулся и пропел, отбивая ладонями такт по коленке:

Byla Babusia domu bogatego,

miala koziolka bardzo rogatego,

fiu-tak, pfleik-tak,

Bardzo rogatego.

– Надо же! – деланно удивился Морской Змей, помолчал. – Слушай, не могу я что-то... на душе маятно...

– Можешь, – мгновенно сказал Мазур. – Еще как можешь, альмиранте. Я не хочу самодеятельности, потому что это пошло и убого... А собственно, тебе и делать ничего не придется. Наоборот, тебе надо ничего не делать... Усек?

– Охерел? – буквально через пару секунд бросил адмирал.

– А ты моментально врубился, – удовлетворенно сказал Мазур. – Профессионал, бля...

– Я ж тебя столько лет знаю... Кирилл...

– Я же сказал, ничего тебе делать не надо, – сказал Мазур. – Ты только скажи Голему, что он на вечерок поступает в мое полное распоряжение, а ключи от каптерки я и своей властью могу взять, меня ж не отстраняли ни от чего... Гранатомет мне не нужен, я и автоматов-то не возьму, у меня левый ствол есть...

– Прохора?

– Ага, – сказал Мазур, беспечно ухмыляясь. – Уж адреса-то у тебя в папочке найдутся. А подходы мы сами обследуем в лучшем виде.

– Чтобы повязали?

– Меня?! – искренне удивился Мазур. – Сухопутные мусора? Я ж и обидеться могу за такие предположения...

– Кирилл...

Мазур повернулся к нему, попросил спокойно:

– Давай не будем кино устраивать – со скупой мужской слезой и рваньем тельняшек до пупа. Ты просто поставь себя на мое место – всерьез, как следует. Будь я лет на двадцать помоложе, рванул бы без твоего позволения, и вот это в самом деле было бы дурное кино. Только мы с тобой пятый десяток разменяли, и я тебя честно предупреждаю, разрешения прошу... Как мужик с мужиком. Насчет того, что повяжут, – вздор,