цепи.
– А-атставить, – громко сказал ему Мазур. – Не люблю тех, кто храбер задним числом...
Толстый бросил на него злой взгляд, но вернулся на место. Штабс презрительно прищурился – пожалуй, он лучше владел собой, чем показалось сначала. Тогда с нар вознамерилась было слезть Виктория, однако Мазур без церемоний придержал ее за цепь, пожал плечами:
– Мне что, нянькой при вас состоять?
– Пустите! – она дернулась, повернулась к мужу. – Ну, а ты что сидишь? Опять будешь свечку держать? Знаешь, что он со мной делал? И как? Слизень... – В ее голосе прозвучало такое презрение, что Мазуру стало неуютно. – Иди, свечечку попроси, у тебя хорошо получается...
– Вика... – доктор, побагровев и рыская взглядом, попытался взять ее за руку.
Она гневно вырвалась:
– Иди ты! – кивком указала на Ольгу. – Почему ее здесь никто не трахает? А? Почему ее не трахают, а надо мной собственный муж свечку держит? Ой, ты и мразь... Подойди, дай ему в морду!
– Вика, да кончай ты, – ухмыляясь, посоветовал штабс. – Подошла бы лучше, да отсосала, кто знает, вдруг последний раз оргазм ловишь... И не смотри ты так страдальчески, я ж помню, что колодой ты не лежала, а примерно с середины процесса очень даже активно подмахивала...
Доктор полез с нар. Пригнувшись и подобравшись, штабс сказал крайне многообещающе:
– Ну подойди, фершал сраный, без яиц останешься... Ну?
Доктор неловко затоптался у нар и потому безнадежно упустил момент, когда следует без всяких колебаний бросаться и бить. Мазур мысленно плюнул, Викторию ему было по-настоящему жаль. Штабс молча скалился, и вид у него был по-звериному внушительный. Уже спокойно, зная, что драки не будет, с улыбкой процедил:
– Нет, Виктоша, может, и правда перепихнемся напоследок? Все ж приговоренные, что в этикет-то играть?
– Ну, хватит, – сказал Мазур громко. – Лично я намерен отдыхать, а потому попрошу тишины. И если ее не будет, я ее сам постараюсь создать... Всем понятно?
– О! – сказал штабс удовлетворенно. – Наконец-то в камере появился толковый капо, душа радуется...
Мазур слез с нар, вразвалочку подошел к нему, мирно постоял рядом, глядя, как тот нервничает, потом сделал неуловимое движение ногой. Штабс рухнул, как подкошенный, но Мазур успел его подхватить, бережно опустил на пол, присел рядом и тихо сказал:
– А с тобой мы сейчас, выкидыш сучий, побеседуем. Я у тебя буду спрашивать все, что знаешь про охоту, а ты – отвечать подробно и серьезно...
– Не пойдет, – сказал тот спокойно. – И на хрен мне это сдалось? Умри ты сегодня, а я – завтра, вот тебе и вся простая житейская мораль.
– Знаешь ведь кое-что?
– Ну и знаю, а смысл?
– Водки дам, – сказал Мазур. – Целехонькую бутылочку, гульнешь напоследок. Вообще, обсудим варианты...
– В напарники зовешь?
– Возможно, – сказал Мазур. – Хоть ты и козел, а придется...
– Не пойдет. Не нужен мне ни напарник, ни водочка – я уж лучше завтра на трезвую голову попытаюсь сдать себе хорошую карту...
– Ладно, – сказал Мазур. – Коли так, так дак... Методику спецназа по части душевных бесед с пленными знаешь? У меня времени нет, попробую самое простенькое и надежное – берется спичка, заталкивается головкой наружу в твой окаянный орган, и поджигается, понятно. Запоешь, как Шаляпин, вот только писаться потом не сможешь... Ольга, кинь спички!
Он не блефовал – коли уж попался такой «язык», грех было не использовать ситуацию, тут не до гуманизма.
– Кузьмич! – диким голосом заорал штабс. – Пытками секреты вытягивают!
Замок лязгнул мгновенно – должно быть, старец бдил возле окошечка, из поганого любопытства живо интересуясь развитием событий. Целясь в Мазура из двух автоматов, заставили влезть на нары, а штабса выволокли, слышно было, как отпирают соседнюю камеру.
– Ну, за тобой глаз да глаз нужен, майор, – покачал головой Кузьмич. – Только решишь, что ты успокоился, – ан опять сюрприз...
– Ешьте на здоровьичко, – кивнул Мазур.
В камере стояла тишина. Виктория лежала лицом вниз, плечи подрагивали. Доктор с толстяком тоже устроились ничком. Ольга стояла на коленях в углу нар, уставившись в потолок, шевеля губами. Мазур хотел спросить что-то, она отмахнулась, и это продолжалось минут пять. Наконец она села нормально, принужденно улыбнулась и сказала важно:
– Кирилл, я молилась. Плохо получается, почти что и не знаю ничего, а вдруг поможет... Ты бы тоже...
– Я хоть и крещеный, а неверующий, – сказал Мазур вяло. – Боюсь, не поможет. А тебя и не крестили даже, малыш...
Глава восьмая
Бег меж деревьев
Назавтра он проснулся рано, когда все остальные еще спали, тихонько лежал и пускал дым в потолок. Настроение нельзя было назвать ни скверным, ни веселым – просто перед ним возникла очередная задача, на сей раз поставленная не мудрыми и всезнающими отцами-командирами, а самой жизнью. Не просто остаться в живых и добраться до безопасных мест, но еще и вывести любимую женщину. Впервые за четверть века – столь
Вскоре подхватились эскулап и толстяк – с мятыми физиономиями, носившими печать похмельного страдания. Не умеет пить интеллигенция, злорадно констатировал Мазур, поплыли с одного литрового флакона. Царапины на фейсе у толстяка уже давно подернулись коричневой корочкой, и выглядел он живописно – да к тому же страдальчески стенал и звенел цепями, что твое привидение, и потому быстро разбудил женщин.
– Нет уж, зверь зебра, – сказал Мазур, подметив бросаемые на нетронутую бутылку жадные взгляды. – Перебьешься. Это мой неприкосновенный запас, да и тебе по тайге еще чапать...
– Ой, доберусь я до милиции...
– Неплохая идея, – сказал Мазур. – Вот только в жизнь ее претворить будет еще труднее, чем коммунизм. Так что не целься ты на мою водку, кандидат в доктора... кстати, ты чего кандидат-то?
– Биологических наук, – хмуро признался Чугунков.
– А конкретно?
– Метаболизм простейших...
– То-то ты и ведешь себя, как простейшее. Одним словом, профессия в тайге полностью бесполезная... Ладно, тебя, по крайней мере, съесть можно, ты упитанный. Виктория, а вы, кстати, по жизни кто?
– Тоже совершенно бесполезная, – вымученно улыбнулась она. – Экономист.
– Вроде Явлинского, или настоящий, на жалованье?
– На жалованье... – она помолчала и неожиданно спросила: – Вы ведь нас не бросите?
«Интересно, а на хрен вы мне все сдались, такие милые?» – чуть не бухнул Мазур вслух, но вовремя сдержался. Не хотелось озвереть окончательно. Люди как-никак. На ихние денежки тебя четверть века и содержали.
– Не бросите? – настойчиво повторила Виктория. – В вас сразу сила чувствуется...
– Ты под него еще прямо сейчас примостись, – язвительно бросил герр доктор.
– Скот, – отрезала она, не оборачиваясь, неотрывно глядя на Мазура со столь собачьей преданностью, что ему стало неловко. – Вы ведь
