Шишкодремов. – Москва могла и не знать. Ведомственный разнобой, утрата архивов, нестыковка в обмене секретной информацией… Под Шантарском в пятидесятых сливали радиоактивные отходы – и до сих пор частенько не находится концов: кто, где, сколько?
– Ладно, – сказал Кацуба, пожалев, видимо, откровенно приунывшего Котельникова. – Молодец ты у меня, Шишкодремов. Запишем твою версию в графу эвентуальностей. Ребятам, – он кивнул на Мазура с белозубо-киношным напарником, – туда лезть придется, так что пусть держат в голове и такой вариант… Третье судно?
– Вот с третьим, в отличие от ваших… эвентуальностей, никакой неясности нет. «Ладога», морской буксир. Затонул в шестьдесят четвертом. Не помню всех подробностей, но дело было во время шторма, и капитан что-то серьезно напортачил, потом его, по документам, посадили. Жертв, правда, не было. Морской буксир, мне объяснили, на роль перевозчика каких бы то ни было грузов не годится, нет у него надлежащих трюмов…
– Это точно, – сказал Мазур. – Никак не годится.
Котельников помолчал, словно ожидая очередных въедливых комментариев. Не дождавшись, продолжил:
– Три дня назад мы вышли в точку Икс. Так их обозначили – Икс и Игрек. «Вера» и «Комсомолец» лежат практически рядом, метрах в двухстах – такую уж хохмочку подложила теория вероятностей. Это и есть Икс. Ну, а Игрек в таком случае – понятно без объяснений… С превеликими трудами выцарапали на денек в порту их водолазный бот и уговорили одного-единственного водолаза.
– Военные ушки торчали? – спросил Кацуба.
– Никоим образом. Для всех непосвященных инициаторами обследования были гидрографы, сиречь ваш покорный слуга, а в том, что меня пока не расшифровали, могу поклясться… Водолаз был опытный. Вот здесь у меня записано… – он поворошил лежавшие на коленях Мазура бумажки, вытащил одну. – Водолаз- мастер первой группы. Мне говорили, это самый высокий ранг…
Кацуба глянул на Мазура:
– Герр консультант, компетентное заключение дать можете?
– Конечно, – Мазур глянул в бумажку. – Подробно или на скорую руку?
– Подробно.
Ухмыльнувшись про себя, Мазур сказал:
– Это выйдет долгонько…
– Все равно.
– Все водолазы профессионально классифицируются по трем группам. Третья – спасательные работы на спасательных станциях. Что вовсе не означает, будто работа простая и легкая, – там всякое бывает… Вторая – эксплуатационное обслуживание гидротехнических сооружений и водных путей, научно- исследовательских работ, наблюдение за орудиями промышленного рыболовства, добыча морепродуктов, то есть – подводные плантации. Первая – аварийно-спасательные, судоподъемные, подводно-технические, судовые, судоремонтные работы, работа на ледоколах, водолазных ботах, спасательных судах. Экспериментальные спуски – нечто вроде летчиков-испытателей, только под водой. – Он говорил медленно, внятно, испытывая легкое удовлетворение оттого, что в чем-то оказался самым знающим из всех. – В каждой группе есть классы – третий, второй, первый. Ну, а водолаз-мастер – и в самом деле самый высокий ранг, элита. Имеет право не просто участвовать, а руководить водолазными спусками на глубину до шестидесяти метров, в любых условиях, во всех типах снаряжения.
– Так… – сказал Кацуба. – Интересные премудрости. Каждый день узнаешь что-то новое… И что, раскопал ваш мастер что-нибудь интересное?
– Нет, – сказал Котельников с кривой ухмылкой. – Не успел. Он пробыл на дне, около «Комсомольца», около десяти минут, потом вдруг подал сигнал тревоги, и его принялись поднимать в аварийном темпе, без полагавшихся остановок. Когда подняли на борт, он был без сознания. Тут же поместили в декомпрессионную камеру, но он умер четверть часа спустя. Обширный инфаркт миокарда. Скафандр был цел, герметичность не нарушена…
– Это не скафандр, – машинально перебил Мазур, бегло просмотрев один из листков. – Стандартная водолазная эластичная рубаха – ВРЭ-три…
– Я же не специалист, – пожал плечами капитан. – Портовики назначили комиссию, там все написано… Нарушения подачи воздуха не было, телефонная связь работала исправно… В отсеки он не спускался.
– Еще бы, – проворчал Мазур. – Все-таки мастер. Исследовать затонувший корабль изнутри полагается двоим, второй страхует сигнальным концом… Впрочем, если бы он застрял в отсеках, его попросту не вытащили бы. – Увидев ободряющий взгляд Кацубы, он продолжал: – Если не секрет, каким макаром вы его уговаривали?
– Деньги, – сказал Котельников. – Водолазы, как и все портовики, который месяц без зарплаты… На другой день к «Комсомольцу» спустился аквалангист. У пограничников был один-единственный. Этот вообще не всплыл. Бот оставался там сутки, но тела так и не нашли… Не буду растолковывать, какой козырь получили «зеленые», сами, видимо, понимаете? Поиски вести невозможно – водолазы отказываются спускаться, хоть вы их озолотите.
Мазур открыл было рот, но встретил яростный, многозначительный взгляд Кацубы и заткнулся с ходу, довольно убедительно притворившись, будто попросту хотел кашлянуть.
– Вот и все, по-моему, – сказал Котельников. – По городу, конечно же, распространяются самые идиотские слухи – будто оба отравились на дне. Про аквалангиста ничего конкретного сказать нельзя, вообще ничего неизвестно, но что касается водолаза – любой нормальный человек вроде бы должен соображать, что в герметичном водолазном снаряжении никакая отрава не страшна…
– Ну, мы же уже уяснили, что с нормальными людьми дела иметь не придется, – сказал Кацуба. – И тогда вы, следовательно, стали бить во все колокола…
– Ну да, – кивнул Котельников. – Завтра должно прийти ваше обеспечивающее судно. Идет из Архангельска. Как нам сообщили – морской буксир типа «четыреста девяносто восемь». Уж и не знаю, что он собой представляет…
– Подходящая коробка, – сказал Мазур. – Водоизмещение – триста тонн, метров тридцать длиной, два двигателя, винтов тоже два. Вполне подходит.
– Судно не заемное – наше, – уточнил Котельников. – Экипаж, естественно, тоже. Словом, вам и карты в руки. Работать сможете совершенно автономно. С мэром я вас сведу сразу же по приезде или завтра с утра, а вот ни с военными, ни с пограничниками контактов поддерживать не следует – чтобы не давать повода «зеленым». Завопят, что вы – наймиты военщины, и все труды пойдут насмарку.
– Ну, меня примерно так и инструктировали… – небрежно сказал Кацуба, поднялся, кивнул Мазуру. – Тысячу извинений, господа, но необходимо провести совещание в узком кругу…
Он шагал первым, не оборачиваясь, поддевая носком ботинка дряблый мох. Остановился, когда машина оказалась метрах в пятидесяти. Негромко спросил:
– Итак, полковник, что именно у тебя вызвало ощущение шила в заднице?
– Понятно, почему ни один водолаз не соглашается идти под воду.
– Ну и пуркуа?
– Водолазное дело регламентируется строжайшими инструкциями, – сказал Мазур. – Из бумаг явствует, что кое-какие параграфы они соблюли – был руководитель спуска и работ, обеспечивающие лица, врач, как и положено, если глубина спуска более двенадцати метров. Но далее… Тебе опять подробно?
– А как же, – сказал Кацуба. – Подробнейше…
– Тогда приготовься слушать отборную канцелярщину. Перед обследованием затонувшего судна водолазы должны быть ознакомлены по чертежам и схемам с устройством судна, расположением надстроек и помещений, наличием груза, расположением люков и палубных устройств. В протоколе комиссии прямо написано, что ничего подобного не сделано. Далее. Первый спустившийся водолаз… пусть в нашем случае и единственный… обязан установить буйки. Для небольшого судна – два, по носу или корме, для судна типа «Комсомольца» еще и дополнительные – несколько пар по бортам, или, как минимум, один. Не сделано. Спусковой канат на палубе затонувшего судна закреплен не был. А аквалангист, кстати, пошел на погружение без страховочного конца. Ну, в данном случае он был военным и ему приказали, но будь я штатским портовым водолазом, тоже ни за что не пошел бы, узнав о столь смачном букете нарушений…
