кляпом во рту. Судя по доступной для обозрения части лица, настроение у Фредди было прескверное, как у любого на его месте.
Не задавая вопросов, Мазур присел в углу. Кацуба тихо сказал:
– Я тебе не буду подробно объяснять все, с самого начала. Слишком долго. Короче говоря, в определенный момент стали зарождаться подозрения. Подозрения со временем перешли в уверенность, не осталось недомолвок, пришлось срочно принимать меры... Гляди. Это в ящике было, там двойное дно, сверху кошки, а в тайнике – очередной изыск Силиконовой долины...
Осмотрев черный предмет размером с книгу, с кнопками, парой маленьких дисплеев и черной шишечкой выдвижной антенны, Мазур с пониманием кивнул:
– Рация, а?
– Скорее радиотелефон, – кивнул Кацуба. – Спутниковый, отличный. Я с собой не стал волочь много шпионских штучек – мало ли что, не стоит зря рисковать, – но парочку полезных приспособлений прихватил. Вчера подсадил ему микрофон и вдоволь послушал, как он связывается с начальством, докладывает о нашем прибытии, просит дальнейших инструкций – причем, заметь, на довольно чистом и грамотном английском, без этого плебейского косноязычия, которое несколько дней демонстрировал... Увы, не было возможности слушать ответы – вот этот кругляшок к уху прикладывается, а микрофон встроенный... Как он совал баксы Бедуину, я видел своими глазами, и отрубите мне голову, но речь определенно шла о том, чтобы тебе что-нибудь сломать...
– То-то он мне так упорно целил по ключицам... – сказал Мазур.
– Вот именно. Какой из тебя подводный пловец со сломанной ключицей, вывихом или сотрясением мозга? Тебе объяснять, кому это больше всего нужно, или сам догадаешься?
– Сам, – угрюмо кивнул Мазур.
– Такие дела. – Кацуба извлек из внутреннего кармана пятнистой куртки «вальтер» с глушителем, подошел к пленнику и выдернул у него изо рта кляп. – Теперь можно поговорить.
– А он...
– Успокойся. Не будет он орать. Он профессионал, вроде нас с тобой, а с таким всегда приятнее иметь дело. Сам видишь, не орет благим матом, не ссылается на цепь роковых совпадений, не пробует себя выдать, скажем, за посланца ревнивого обожателя Ольги, который пустил за ней частного сыщика... Правильный клиент, уважаю. Такого и прихлопнуть приятно – а то до сих пор такая шпана лезла на мушку...
Мазур видел, как лоб Фредди мгновенно покрылся крупными каплями пота. Кацуба с циничной ухмылочкой поинтересовался:
– Друг мой, а почему бы вам не заявить нечто вроде: «Не дурите, парни!» А?
– Вряд ли это имеет смысл, – сказал Фредди. – Лично вас такая реплика остановила бы? Не думаю...
– Профессионал, – не без уважения сказал Кацуба. – Толковый, рациональный. Ведет себя достойно, хотя еще не понял, будем мы его кончать или нет...
– Простите, а зачем? – Улыбочка у Фредди была все же кривой, вымученной, что в его ситуации вполне понятно и даже простительно. – Вы же не любители. В разведке убийство – всегда крайняя мера. Я пока не вижу причин, по которым ее следовало бы ко мне применить. В конце концов, на ваши жизни никто не посягал. Вам могли и нанести определенный вред, согласен, но убивать вас никто не собирается. Не столько из гуманности, сколько из упомянутого вами же рационализма. Два убитых дипломата – перебор... Можно, конечно, залегендировать правдоподобную ситуацию – скажем, вы передавали герилье оружие и инструкции, погибли в случайной перестрелке, – но это требует времени, сил, серьезной работы... Гораздо проще вам воспрепятствовать, не более того...
– Как в поезде?
– Не забудьте, я сам был в том поезде...
– Это же не ответ.
– Да поймите вы! – воскликнул Фредди. – Я не резидент, я всего лишь «пилигрим».
– Все равно, – сказал Кацуба. – Кое-что может знать и скромняга «пилигрим»...
– Да ничего я не знаю! И не тычьте вы в меня глушителем! Вы ведь еще в начале маршрута, ничего, собственно, не успели сделать, вам идти и идти... Стоит ли вешать на шею такой труп? Мало ли как может обернуться... Учтите, я не знаю, подстраховывают меня в данный момент или нет, дублируют или нет. Рядом может оказаться кто-то еще, которого я не знаю, – и причинить вам массу хлопот. Дипломатов, конечно, никто не арестует за убийство, но начнется бюрократическая волынка, пойдет огласка...
– Переводя на человеческий язык – клиент хочет жить, – сказал Кацуба.
– Вполне естественное желание, не находите? – огрызнулся пленник.
– Нахожу, – задумчиво ответил Кацуба. – Вполне понимаю. Ну, а вы, в свою очередь, должны понимать: нам необходимо выкачать из вас все, что возможно. Коли уж выдалась такая оказия... Вполне естественное желание, не находите? – передразнил он. – Так вот, все зависит от того, милейший, насколько глубока в вас вера в жизнь загробную. Если вы верующий, без дураков – можете и не особенно испугаться, надеясь, что, погибнув от руки лютого врага, воссядете на облаке с арфою... А вот если вы агностик и прекрасно понимаете, что вместе с жизнью теряете все – это качественно иной расклад... – Кацуба всмотрелся и удовлетворенно хмыкнул: – Я ведь тоже профессионал, как вы изволили подметить. И все сильнее убеждаюсь, что имею дело с агностиком... Не правда ли? Вы теряете все. Ну, внесут ваше имечко на мемориальную доску, наградят медалькой... вы-то этого не увидите с небес, поскольку не верите в существование таковых... Короче. У меня мало времени, я ведь, повторяю, не слышал, что вам отвечали... Вы упомянули о нашем маршруте. Это любопытно... Что конкретно знаете?
– Вы идете к Ирупане. К озерам каскада Чукумано. Там вы что-то должны достать из воды. Не представляю, что. Не мое дело. Я знаю лишь, что вы, – он мотнул головой в сторону Мазура, – как раз аквалангист. Моя задача в первую очередь в том и состояла, чтобы создать подходящую ситуацию, в которой вы... гм... особо не пострадаете, но не сможете пойти в воду. Когда заварилась каша с поединком, я, вы правы, и в самом деле увидел подходящий случай... Простите, это моя работа. Лично против вас я ничего не имею.
– Валяйте дальше, – распорядился Кацуба.
– А какие у меня гарантии?
– Господи боже мой, – досадливо поморщился Кацуба. – Ну какие в этой ситуации могут быть гарантии? Прикажете выдать вам письменное обязательство не убивать? Гарантия одна – мы тут все профессионалы. Можно подумать, у вас есть выбор...
– М-да, – с чувством сказал Фредди. – Нет выбора.
– Тогда валяйте. Поезд – ваша работа?
– Моя. Я представления не имел, кто займется поездом и как он это провернет. Получил инструкции, передал приказ, а там уж они решали и разрабатывали самостоятельно. Герилья чьей только агентурой не профильтрована...
– А пароход?
– Вот тут уж я ни при чем, – сказал Фредди. – Честное слово. Нас всех просто-напросто угораздило влететь в чужую игру. Они везли партию оружия для своих... я предполагаю, узнав о вас, решили выдать ящики за дипломатический груз, а заодно прихватить вас как заложников. Мы, располагай своей агентурой на пароходе, проделали бы все изящнее и проще, согласитесь, чересчур громоздкая была бы операция – в бешеном темпе искать партию оружия, грузить ее на тот же пароход... Честное слово...
– Да верю я, – поморщился Кацуба. – С пароходом – чистая самодеятельность герильи, это азбука... С кем связывались? Кто такой этот «Гаучо» и где он находится?
– Не знаю, – сказал Фредди. – С нынешней техникой такие вещи определить трудно. Может, он в Барралоче. А может, сидит в Лэнгли, скотина, чашка кофе под локтем, подстриженные газоны за окном...
