им это могло понадобиться. Много вопросов.
Профессор снова достал очки из кармана.
– Спустя двое суток после невыхода экспедиции на связь мы начали поиски. Поиски ни к чему не привели… Как выяснилось, мы искали не в том районе. А благодаря вам мы нашли их лагерь! Теперь, я в этом уверен, найдем и людей. Думаю, поможет дневник экспедиции, – Беркли похлопал по папке, лежавшей рядом с ним на лавке. – И, разумеется, мы надеемся на ваши, мистер Сварог, наблюдения. Вы, наверное, удивлены, мистер Сварог, почему мы оставили всего троих и не развернули прямо сейчас широкомасштабные поиски…
Сварог удивлен, в общем-то, не был, хотел спросить совсем о другом, но не успел – в разговор вступил майор:
– Это мое решение, и я отвечу нашему гостю, сэр. Он заслужил право знать. Во-первых, мистер Сварог, – майор вытащил изо рта потухший окурок сигары, – в окрестностях лагеря сплошной лес, вертолету негде сесть, нет подходящих размеров площадки. Во-вторых, пока мы ищем ваше поселение, которое может оказаться бог знает в скольких милях отсюда, мы сожжем все топливо, а нам долго лететь обратно. Оставшийся в лагере сержант Лопес со своими ребятами проведет пока небольшую разведку, свяжется с нами и наверняка что-то сообщит. Сегодня же вечером сюда будет выслана подготовленная группа. Ну а вы, мистер Сварог, и наш уважаемый профессор мистер Беркли поможете нам с подготовкой по научной части. Я так понимаю, придется иметь дело с племенем тупых и злобных карликов, питающихся человечиной…
Мистер Беркли недовольно поморщился.
– Не знаю, поймете ли вы меня, мистер Сварог. Майор, как я понимаю, со мной точно не согласится. И все же я скажу, что нельзя говорить о жестокости дикарей. Они не более жестоки, чем мы с вами, которые убиваем животных и потом употребляем их в пищу… Понимаете, первобытные народы видят мир совсем по-другому, чем мы, абсолютно другими глазами. Они не знают деления на животных и неживотных, вообще такое понятие, как «животное», им не знакомо. Весь мир для них одинаково одушевлен, их окружают духи деревьев, духи воды, в каждом существе и предмете живет свой дух. И в них самих живет ровно такой же дух. То есть себя самих они никоим образом не выделяют из окружающего. Но для них существует четкое деление по принципу «свои – чужие». Мы – чужие. И они должны поступать с чужими так, как велит их обычай, закон предков.
– Как говорится, ничего личного, только обычай, – хмыкнул майор.
– Если вам так больше нравится, майор, – мистер Беркли сделал жест, будто снимает несуществующую шляпу, и демонстративно повернулся к Сварогу. – Вы оказались в нетронутом, девственном мире, словно переместились на тысячи лет назад. Знаете, большинство европейцев и, тем более, американцев не подозревают о существовании подобных мест, такие места для них – не более чем картинка на экране, голливудские декорации… Я не претендую на звание эксперта-африканиста, слишком много в Африке всевозможных народов и народностей, чтобы с ходу сказать, с чем мы столкнулись на сей раз. Твердо можно говорить лишь об одном: вы находились среди первобытного народа, пребывающего в состоянии родоплеменной общности…
– Будьте осторожны, мистер Сварог, – вклинился в речь мистера Беркли майор. – Профессор легко может заговорить вас до смерти.
– Это правда, есть такой грешок, – рассмеялся Беркли. – Сразу прошу простить меня за излишнюю болтливость. Что ж, ничего не поделаешь, типичная профессорская слабость.
Сварог посмотрел на Беркли:
– Скорее всего, члены вашей экспедиции угодили в плен к этим каннибалам. (Профессор кивнул.) И вы думаете, они могли остаться в живых?
– Могли, – уверенно сказал Беркли. – Мы упираемся в недостаток информации, но я вижу две, по крайней мере, оптимистичные версии. Во-первых, их будут держать на положении пленников до какого- нибудь местного праздника, когда их подвергнут обряду посвящения… или, лучше сказать, обряду перевода из разряда чужих в разряд «своих», после чего сделают полноправными членами их родоплеменной группы. Во-вторых, они нужны как живые обереги. Понимаете? Чтобы отпугивать могущественных духов, присылающих к ним чужих, то есть нас с вами.
– Да, – удивленно протянул Сварог, – но мой и Н’генга опыт…
– Я понимаю, – перебил Беркли, – что пессимистических версий еще больше. Однако давайте верить в лучшее.
Сварог решил оставить эту тему и спросил о другом:
– Это была археологическая экспедиция?
– Нет, что вы! – профессор опять достал очки и платок. – Сразу копать никто не начинает, сперва производится разведка, определяется целесообразность работ, потом следует получить разрешение на раскопки. Целью нашей экспедиции была всего лишь разведка. Я, мистер Сварог, я должен был возглавлять эту экспедицию. Но перед самым уходом подхватил одну из этих чертовых африканских болячек и слег. Врач сказал, что на лечение уйдет не меньше месяца. Мы бы отложили выход на месяц, но спонсоры настояли на немедленном отправлении. А спонсоры, как вы, наверное, знаете, всегда правы. Экспедицию возглавила мисс Джоанна, мой ассистент. Очаровательная девушка… «хотя и американка» – это мне обязательно следует добавить как стопроцентному англичанину с врожденной нелюбовью к неотесанным выскочкам из Нового Света… Мисс Джоанна – сотрудница Принстонского университета, увлеченный археологией человек, весьма сведущий в африканистике специалист, моя первая помощница в экспедиции и, наконец, представитель компании, выступившей спонсором этой самой экспедиции. Я многословен, да?
Вопрос был адресован Сварогу, но ответил майор:
– Еще как! Впрочем, как всегда.
– Можете считать меня типичным чудаковатым профессором, я не против. Считайте, как хотите, а я вот попрошу вас кое-что уточнить, мистер Сварог…
И профессор насел на Сварога с расспросами. Мистера Беркли нисколько не интересовало прошлое Сварога, история его африканских похождений и возможная связь с русской разведкой. Его не интересовали даже папуасы. Его интересовали колодцы, Пирамида и Свароговы галлюцинации.
Профессор достал из кармана шорт блокнот в кожаной обложке на медной застежке, вытащил ручку и протянул Сварогу:
– Вы не нарисуете мне, как выглядело то нарисованное на реальности дерево, вокруг которого танцевал туземец? Если вас, конечно, не затруднит…
– Ничуть.
Сварог внутренне усмехнулся и, тем не менее, отнесся к работе со всей добросовестностью: изобразил схематичную пальму, употребив, как говорится, весь отмеренный ему богом дар живописца.
– Ну вот. Готово.
Беркли нацепил очки и практически выхватил блокнот из рук художника Сварога. Вгляделся. И поднял удивленный взгляд:
– Странно… Вы ничего не напутали? Похоже на культуру туземцев Индонезии. И вместе с тем… Вы когда-нибудь слышали о джеде? Нет? Ну так позвольте вас просветить, молодой человек… – он решительно сорвал очки с носа, сунул в карман. – Насколько я помню, впервые джед появился в Мемфисе, в Древнем Царстве. Ну да, точно, даже египетский бог Пта так и именовался: «достойный Джед»… Но что он, символ этот, означал в действительности, увы, покрыто тайной веков. Зато потом, уже при Новом Царстве, джед превратился в символ Озириса и стал одним из атрибутов правления царя. Озирис – бог жизни, помните? (Сварог устало кивнул. В сон клонило.) И у него еще враг был закадычный, Сет. Так вот, египетский джед олицетворяет, помимо всего прочего, победу Жизни над Смертью и бесконечность Жизни. Столб с его очертаниями воздвигался, когда на смену умершему фараону на трон всходил новый правитель… Понимаете? Иными словами, он символизирует и воскрешение старого фараона, и восстановление прежнего порядка. Однако… – Беркли в задумчивости прикусил дужку очков, – однако нахождение этого символа здесь, в Центральной Африке, означает, что джед как символ появился задолго до Древнего Царства… и следовательно… Черт меня раздери, ну и денек выдался! – он утер лоб тыльной стороной ладони. – А значит, этот символ восходит к Предтечам. Как и сами пирамиды. И это лишнее подтверждение моей теории! И вообще, весь ваш рассказ подтверждает мою теорию.
– Вашу теорию? – вежливо спросил Сварог.
