Праздника праздников»... и так далее.
– Ты хочешь сказать, – медленно произнес Дангатар, вертя в руках пиалу, – что сопровождать родственника и личного посланника короля Саудовской Аравии
– Вот видишь, как ты схватываешь! – воскликнул Иван. – А еще прибеднялся! Теперь ты веришь, что мы не на воду дуем?
– Да, похоже на то... Если только это не ложная информация, которую вам слили очень тонко и даже где-то изящно.
– Кто?! Зачем?! – раскинул руки в стороны Иван. – Ты же сам говорил, что Ниязова будут убирать!
Дангатар пожал плечами.
– Ну откуда я знаю, кто и зачем… Однако вы правы, исходить следует из худшего.
– Люди, погодите, – взмолился Алексей. – Что такое Праздник праздников? Что за площадь Огуз-хана? И почему покушение должно произойти именно на этом празднике?
– Праздник праздников – ежегодный праздник, – объяснил Дангатар. – Цветы, концерты, развлечения… и демонстрация на площади Огуз-хана. На которой будет присутствовать Ниязов собственной персоной.
– Ага… А разве нельзя подобраться к Сердару в другое время и в другом месте?
– Сложно, практически невозможно, – Дангатар покачал головой. – Сердара охраняют люди из его тайпа. Как в свое время, если ты помнишь, рота охраны Берии состояла из одних менгрелов. Только дисциплина в роте охраны Сердара еще жестче. Приведу один случай. Один из преторианцев Сердара позволил себе... нет, не предательство, всего лишь чересчур легкомысленно себя повел. Это стоило жизни ему самому и всей его семье. И знаешь, я считаю, что это справедливо. Если ты
– А почему бы просто-напросто не предупредить эту роту охраны о готовящемся покушении? – задал свой вопрос и Гриневский.
– Ничего не даст. Они и так будут работать с полной отдачей, не сомневайся, – сказал Дангатар. – А Сердар не отменит свое появление на площади. Он не покажет себя трусом перед родственником саудовского короля.
– А если предупредить КНБ?
– То, возможно, ты предупредишь как раз врага в аппарате КНБ, – на сей раз Таксисту ответил Иван.
– Откуда ветер дует, кто стоит за подготовкой неизвестно? Гурбанберды Саидов? – спросил Дангатар.
– Нет. Неизвестно, – два раза, на каждом слове щелкнул четками Узбек.
– Саидов или кто-то другой – это оставим на потом, – сказал Иван. – Нас волнует, чтобы Сердар остался жив и остался править. Скажи нам сейчас свое окончательное слово.
– Да в общем я уже его сказал, Иван. Я сделаю все, что смогу. А вы, Петр и Алексей?
«И на хрена спрашивать! – Карташа эта трогательная и пустая формальщина разозлила. – Будто нам оставлен выбор. Нет, вот щас возьму и заявлю – а пошли вы все со своими Сердарами-Шмедарами! Покедова, хлопцы, я порулил, куда глаза глядят. Ага, и вы тут же кинетесь целовать меня на прощание!»
Сказал же Алексей все-таки другое:
– Можно попробовать.
– Вы уж попробуйте, – Иван провел по ним, по Карташу и Гриневскому, столь ласковым взглядом, что Алексей невольно представил себя сидящим на колу и без кожи. – От этого многое зависит...
Глава 16
Ашхабад, мечта моя…
По всему городу были развешаны зеленые знамена с пятиглавым орлом и портреты Туркменбаши, некоторые из которых целиком закрывали собой стены домов. Повсюду встречались транспаранты с лозунгами, разумеется, главным образом на туркменском, но немало было и на русском: «Двадцать первый век – Золотой век туркмен», «В единении можно растопить грунт и камни», «Туркменистан – это заветный очаг, чистый, гордый и святой» и тому подобное. Карташ догадывался, что это не что иное, как изречения Сердара, светоча туркменских сердец, опоры нации, справедливого Вождя, обладающего мудростью Пророка, ниспосланного Богом правителя и всякое, всякое, всякое…
Город, однако, поражал. Карташ не бывал здесь раньше, не мог сравнить, но сейчас он словно бы попал в фильм-сказку на восточную тематику. В какого-нибудь «Багдадского вора» или в «Золотое приключение Синдбада». Фонтаны серебрятся на каждом шагу, полно зелени, полно скамеек для отдыха (причем Алексей так и не увидел ни одной сломанной или со старательно выцарапанными на спинке перочинным ножиком: «Мыратберды плюс Гозель =?», «Сердар – чемпион»), улицы подметены и вымыты. Поистине восточного великолепия вокруг – навалом, как доставшегося от старины глубокой, так и современного происхождения. Дворцы, мечети, минареты, особняки, памятники, настоящие восточные базары со всем присущим им гомоном, многолюдьем, завалами товаров и экзотикой – будь Карташ туристом с фотоаппаратом на шее, извел бы уже не одну пленку.
Опять же какой-нибудь очкасто-бородатый демократишка разбурчался бы, что, мол, правящая верхушка жирует за счет бедствующего народа, пускает пыль в глаза заезжим гостям, а за пределами столицы простые люди горе мыкают на нищенскую зарплату. И в чем-то был бы прав, но если, черт возьми, что-то нравится, будь то женщина или город – чего ж не любоваться, зачем омрачать это удовольствие желчными мыслями. Ведь ежели при взгляде на красивую женщину думать о голодающих в этот момент африканских детях, то так недолго и до импотенции себя довести. Если город создает хорошее настроение – нечего его себе чем-то там портить. К тому же, своих бревен в глазу хватает. У нас хоть и гуляет по стране названая демократия, но Москва жирует точно так же, наплевав на всю остальную Россию. Да и красоты Питера, если вспомнить, возвышаются на крови и костях их строителей. Одних пленных шведов аж двадцать тысяч душ так и остались лежать под гранитом Петербурга. Но – любуемся же, восторгаемся...
Он и Гриневский находились в Ашхабаде второй день. Второй день они совершали прогулки по городу, подолгу задерживаясь на площади Огуз-хана – как выяснилось, Огуз-хан есть национальный герой туркмен и даже изобретатель какой-то там доисторической письменности, на которой древние туркмены оставляли послания потомкам. Это, собственно, и было их заданием. Неизвестно, насколько в действительности Дангатар полагался на их с Гриневским опыт, знания и чутье. Видимо, не слишком. Но раз уж выдал их за специалистов – они должны были хотя бы
От этой парочки, что неотступно топала за ними по городу, держась на невидимой привязи длиной от десятка до трех десятков метров, сбежать, думается, было бы несложно. Имейся в этом хоть какой-то смысл, тем более при тех возможностях, какими располагали воры на своей земле, их бы разыскали в два счета. И пошли б опосля совсем другие отношения…
О платине наши воры ашхабадских коллег в известность, понятно, не поставили. Зачем нашим ворам самим вешать себе на шею еще одну конкурирующую фирму, с которой если не стреляться, то уж делиться придется точно? Так что платина в любом случае остается для них, Карташа и Гриневского, сильным, хоть и последним козырем в колоде.
