Вертолет – новейший, боевой, секретный – уходил прямо к пакистанской границе, над выжженной солнцем серо-зеленой равниной, над трупами и догорающим вездеходом. Он летел ужасающе медленно, чуть ли не полз, и ничего уже нельзя было сделать, потому что движения вдруг стали заторможенными и скованными, словно увяз в грязи. Лемке так и не поднялся из-за камня, Данил не мог понять, что с ним творится, где группа, почему никто не стреляет, а Мансур, странным образом совершенно живехонький, вдруг возник будто бы из ничего, из жаркого пыльного воздуха, блестя зубами, развернулся с автоматом наизготовку в его сторону. Данил уже понимал, что не сможет поднять оружие…
Он дернулся и вынырнул из кошмара, где все оказалось наоборот.
В кухоньке что-то негромко позвякивало. Данил ощутил укол дикой, невыразимой радости оттого, что поражение оказалось сном. Облегченно вздохнул и смотрел, как из кухоньки идет Оксана в его джинсовой рубашке, с подносиком, свежая и совершенно нераскаянная на вид, идеально причесанная, без малейшего следа утренней растрепанности, которую он в женщинах терпеть не мог, да и в себе тоже.
– Кофе в постель, – сообщила она, опустив подносик на тумбочку.
– Это прекрасно, – сказал Данил. – А как насчет воинствующего феминизма?
– Ну, должно же присутствовать женское начало? Классическое. Да и турецкие гены, не иначе, берут свое. Я так думаю, и султаншам приходилось кофе носить… – Она отступила на шаг, с интересом присмотрелась. – Ну как, ты себя не ощущаешь соблазненным и изнасилованным?
– Не дождешься, – проворчал Данил. – Ну, как там насчет звона в ушах?
– Ох, как мне нравятся такие вопросики… Словно бы небрежно заданные, а на самом деле с некоторой тревогой в подтексте…
– Боюсь я умных женщин, – сказал Данил.
– Так все боятся… Нет, не надо на меня вожделеюще таращиться. Что я люблю меньше всего, так это торопливую утреннюю возню, есть в ней что-то неполноценное. А посему остынь. И чтобы ты не терзался неизвестностью, могу сразу успокоить: б у д е т продолжение. Потом. Не вижу что-то восторга во взоре…
– А он – в глубинах души, – сказал Данил. Озабоченно нахмурился: – Который час? Не хочется тебя компрометировать…
Она обернулась, уже в двери ванной:
– Приятно видеть, что не перевелись еще рыцари… Успокойся. Скомпрометировать можно только того, кто боится, а я давно приучила окружающих: чего хочу, то делаю открыто, и плевать мне на болтунов…
Данил быстренько выпил кофе и, пока она плескалась под душем, сходил навестить Беседина. На звонки в дверь никто не отреагировал, трубку тоже не сняли. Едва Данил опустил ее на рычаг, телефон взорвался азартной трелью.
– Мне бы Черского…
– Он самый, – сказал Данил. – Здравствуй, твое превосходительство.
– Ты эти российские штучки брось, – сказал Басенок. – У нас тут – т о в а р и щ и генералы. Усек, оршанин?
«Вот то-то», – подумал Данил. Нормальный рутенский националист, вознамерившись оскорбить северного соседа, непременно назвал бы его оршанином – старая насмешка, пятивековой давности, и родилась она, когда под Оршей рутенские войска, будем объективны к исторической правде, и в самом деле вдребезги расколотили рать московского князя. Оршанин, а не москаль, оскорбление «москаль» з д е с ь совершенно не в ходу…
– Что молчишь?
– Подыскиваю адекватное оскорбление в ответ…
– Ладно тебе. У меня сегодня выходной образовался. Не хочешь на дачку проехаться? На посиделки ветеранов? Что-то я после твоего появления ностальгией захворал, так и тянет поболтать за былые кремлевские времена…
– Неплохо бы, – сказал Данил, подумав. – У меня тут дела на пару часов, а после – совершенно свободен…
Пока они обговаривали детали, появилась Оксана – утонченная и безукоризненная, как это частенько случается, пришлось сделать над собой некоторое усилие, дабы сопоставить утреннюю с ночной и напомнить себе, что это одна и та же персона…
– Вот кстати, – сказал он, вешая трубку. – Не хочешь проехаться на дачу, поскучать в обществе двух старых волкодавов?
– Когда?
– Часика через два.
– Увы… Это ты по здешним меркам – немаленькое начальство из высшего астрала, а у меня сегодня рабочий день… Давай вечером что-нибудь придумаем.
– Вот, кстати, о работе… А прямо сейчас проехаться со мной на Лукомскую?
– На т у квартиру?
– Ага.
– Это обязательно?
– Желательно бы, – сказал Данил. – Вдруг там чего-нибудь не хватает, или, наоборот, прибавилось… Только ты и сможешь оценить привычным взором.
– Ну, если надо… Только… Ты меня все же втягиваешь в ваши игры?
– Вряд ли, – подумав, сказал Данил. – Тебе ведь говорили, чтобы забыла про з а г о р о д н ы е поездки,
