водили по городу, до каждого присутственного места, которое он посещал, установили наблюдение за квартирой на Талашкевича, которая опять-таки представляла собою пустышку, ловушку для дурака… Одним словом, события развивались в точности так, как это обстояло в бессмертной кинокомедии… Вы его сгоряча заложили. Ну, вы и дальше будете изображать оскорбленную невинность? Учитывая, что о «шишке из Москвы» знали только вы, я и Беседин? Причем именно вы сразу после нашего разговора сначала кинулись к телефону-автомату, а потом ушли от наблюдения в метро… Грамотно, надо признать, ушли, тут вам в хорошем профессионализме не откажешь… Вы будете говорить или прикажете устраивать всякие пошлости вроде иголок под ногти или паяльника в задницу? Вы меня знаете достаточно, чтобы прекрасно сообразить: я не блефую, вам в самом деле будет плохо и больно. А как только мы начнем портить вам шкуру, к о н е ц предугадать нетрудно: не могу я потом выпускать вас живого в город со следами скверного обращения…
– Ну, а где гарантии, что я вообще…
– Останетесь живы? – понятливо подхватил Данил. – Виктор, не нужно делать из меня ни монстра, ни идиота. Если я по всей форме – хотя какая тут может быть казенная форма? – напишу расписку с клятвенным обещанием оставить вас в живых, вы что, тут же успокоитесь? Просто-напросто у г о в о р я щ е г о у вас есть шансы, а вот у молчаливого их нет вообще… Между прочим, квартирка эта снята Климовым через третьих лиц, пока не засвечена, оплачена до конца года, визита хозяев не ожидается. И если ваш трупец засунуть в хороший пластиковый мешок, то запаха не будет, самое раннее через полгодика выгребут лопатой из ванны то, что от вас останется… Ну, разверзайте уста!
Багловский пошевелился, с непроизвольно дергающимся лицом выговорил:
– Я же не дурак… У вас нет к ним других подходов, только через меня…
– А вот это уже пошел деловой разговор, – хмыкнул Данил. – Вы не особенно обольщайтесь, Виктуар, кое-какие подходцы есть… но вы правы тем не менее, у вас, на счастье, есть чем т о р г а н у т ь…
– Вам обязательно понадобится против них… свидетель… улики…
– И тут вы правы, – чуть ли не благодушно сказал Данил. – Судя по вашим репликам, сопли и лирика кончились, пошла веселая торговлишка… Как они вас приловили? Чтобы лезть в квартиру, нужны серьезные основания, вряд ли стали бы ломать дверь… В квартире, пока замок выносят, ляльку можно успеть облачить, и доказывай потом… Где-то в нумерах?
– За городом, в «Разбойничьем логове». Я ее и прежде туда возил, раза три, заведение казалось абсолютно безопасным…
– Ну да, если вас заранее не пасут, – кивнул Данил. – Давайте я попробую угадать, не смакования ради, мне пора кое-кого просчитывать… За полночь дверь открывает запасным ключом дежурной по этажу, вваливается орава милицейских… Вряд ли они хотели, чтобы окружающие просекли наводку, вероятнее другое – мнимая плановая проверка? Вот видите… У вас-то есть все документы, а девочка начинает лепетать, что она школьница, милицейские мгновенно суровеют, вцепляются в вас бульдожьей хваткой, пошла канцелярщина… вы меня перебивайте, если я в чем-то ошибаюсь… нет пока? Вот уже и наручники замаячили, в камере вообще неуютно, а уж с этой статьей тем более… Ну, а в какой момент произошел п о в о р о т? Когда появился участливый человек в штатском, готовый на определенных условиях вытащить вас из этого кошмара? Прямо в пансионате?
– В райотделе, в Калюжине, – глядя в пол, сообщил Багловский. – Уже утром…
– Ага… Это он вас до утра в камере выдерживал… Неглупо. И, главное, совершенно законно, ночные допросы-то запрещены.
– Поймите мое положение…
– Не надо, – поморщился Данил. – Увертюра кончилась. Я вовсе не собираюсь вас унижать, комментировать ваши поступки… Пошла четкая работа. Мне неинтересно даже, сколько времени отняла ломка – это уже неважно… Вы мне лучше опишите-ка вашего вербовщика со всем возможным профессионализмом. Вряд ли он предъявлял документы… но сам должен был как-то представиться. Итак?
– Майор Бажан Георгий Степанович. КГБ. Поймите, у этой стервы в сумочке еще и таблетки оказались, мне стали шить и наркоту… Удостоверения я и в самом деле не читал, видел только обложку. Но в райотделе перед ним в с е р ь е з тянулись, здесь к КГБ отношение р а н е ш н е е…
– Рисуйте словесный…
Чем дальше, тем больше Данил убеждался, что Багловский – при всей его ссученности кадр со стажем и опытом – описывает гражданина майора Пацея. Ошибиться можно в одном-единственном случае: если у Пацея есть брат-близнец, каковой тоже служит в ГБ и носит то же звание. Но против таких упражнений ума восстает теория вероятности…
– Подписку давали?
Багловский обреченно кивнул.
– Ну, и что его интересовало?
– Все.
– А ежели конкретно?
– Я конкретно. Его интересовало все, что знаю я. Разумеется, он предупредил, что сумеет проверить через другие источники, и если…
– Понятно. Вынет дело, сдует пыль…
– Я ему поверил. Я же сам прекрасно знал, как в таких условиях наладить перекрестную проверку…
– И пели откровенно? Не ерзайте, я же сказал, что задаю вопросы исключительно в деловом плане.
– Откровенно, – с неким злым вызовом бросил Багловский. – Я бы посмотрел на других, окажись они на моем месте, в моем положении…
Данил многое мог бы ему сказать, но полагал отвлеченные дискуссии о морали и профессиональной этике абсолютно сейчас неуместными. Все равно ничего не исправишь… и никого не воскресишь.
