Пожав плечами, Смок покосился на затылки сподвижников, но, не получив должной моральной поддержки, крутя носом, тщательно осмотрел выключенный сотовик. Не обнаружил ничего, что могло бы выдать секрет. Покрутил носом:
– Дать ему, хлопцы?
– Ну, дай, – с некоторым любопытством разрешил сидевший рядом с водителем, обернулся к ним. – Интересно, что за фокус, когда не может тут быть никакого фокуса…
Сунув пистолет за пояс, чтобы оставить обе руки свободными на случай непредвиденных сюрпризов, Смок медленно протянул мобильник Данилу, отодвинулся, напрягся:
– Ну?
– Смотри, – сказал Данил, держа сотик в левой руке, антенной к нему. – Ничего не видишь?
– Ничего…
– А и правда ничего… – сказал Данил.
И одним молниеносным движением вогнал антенну в ноздрю Смока, показалось даже, будто что-то мерзко лопнуло. Правой вмиг выхватил из-за пояса пистолет, бросил под ноги, развернулся к сидевшим впереди. Дикий вопль Смока казался нескончаемым, машина вильнула, сорвалась правыми колесами с высокого дорожного полотна…
Данил лихорадочно р а б о т а л, ничего не видя вокруг. Может, они и битые ребята, но вряд ли знали, сколь высоким искусством может быть бой на ограниченном пространстве – в кабине лифта, на лестничной площадке, в машине… Вряд ли они бывали там, где этому некогда учили всерьез…
Его швырнуло вправо-влево, оттолкнувшись левой, он спиной вперед перелетел на переднее сиденье, прямехонько на колени тому, что сидел рядом с водителем, нанес удар, еще… Краем глаза видел, как накреняется линия деревьев за окном – машина окончательно ушла с автострады и, гася скорость, подпрыгивая, вихляя, катила по бездорожью, а там и двигатель заглох. Смок все еще орал, зажав ладонями лицо, Данил перегнулся влево, распахнул дверцу и головой вперед вышвырнул пассажира наружу, в три секунды проделал то же с водителем, извернулся, нанес Смоку оглушающий удар, выскочил.
«Девятка» стояла метрах в тридцати от дороги. Машин на автостраде было не так уж и много, но кто-то мог присмотреться, заприметить неладное, поднять тревогу…
Он в два прыжка оказался рядом с лежавшим в нелепой позе похитителем, вытащил ключи от своей машины, сунул себе в карман и прыгнул за руль. Торопливо перебросил рычаг на нейтралку, успел подумать: «Господи, выноси!» и повернул ключ.
Мотор завелся – ничего страшного, вырубился, когда нога водителя соскользнула с педали. Предусмотрительно переправив себе в карман пистолет Смока, валявшегося на заденем сиденье безвольной куклой, дал газку. Машина, ревя на первой скорости, достигла автострады, ее тряхнуло, мимо пронесся отчаянно сигналивший «Москвич», но Данил ухитрился с ним счастливо разминуться. С жутким визгом покрышек, переключив в развороте скорости, понесся назад, к городу. Метров через триста сбросил скорость до разрешенной, чтобы, паче чаяния, не привлечь к себе ненужного внимания. Поехал дисциплинированно – прямо-таки образец водителя… Тело медленно расслаблялось после дикого напряжения – все-таки не тридцать и не сорок, природа берет свое.
Он, естественно, не забывал то и дело поглядывать в зеркальце заднего вида на своего бесчувственного пассажира. Жаль, что не удалось вдумчиво обшарить карманы тех двоих, но, с другой стороны, там могло и не оказаться ничего интересного. Не стоит жадничать – как-никак есть пленный, есть трофеи…
Сзади застонали почти осмысленно.
Данил притормозил, не выключая мотора, метнулся к багажнику, вытащил оттуда наручники и украсил ими пленного, предварительно заведя тому руки за спину. Вряд ли Смок обучался штучкам из репертуара Гарри Гудини, но осторожность не повредит, – и Данил, свернув к Ратимовке, то и дело поглядывал на спутника. Тот уже окончательно очнулся, но еще не отошел от столь неожиданного знакомства с кое-какими коварными сторонами мобильной телефонной связи: слезы лились ручьем, сморкался, кашлял…
– Не хнычь, – сказал Данил. – От этого не умирают…
– Это… что… – прохрипел Смок.
– Не смерч и не тайфун, – любезно внес Данил ясность. – Никаких природных катаклизмов. Просто ты, придурок, откусил кусман не по зубам. Бывает. Какой ты, в задницу, Смок, так, тритончик…[6] Сиди смирно, сука, и не вздумай дергаться или орать, а то вышибу мозги, как бог свят…
Он миновал последние дома, остановился на проселочной дороге, исчезавшей где-то вдали в зеленом редколесье. Место было тихое и совершенно безлюдное – хоть атомную бомбу не спеша развинчивай в познавательных целях, свидетелей нема…
Проверил пистолет – все без дураков, серьезная боевая волына с полной обоймой и патроном в стволе. Обыскал карманы пугливо притихшего Смока, но ничего интересного не обнаружил. Сигареты, спички, деньги. Никаких документов.
Времени было чертовски мало. Данил взвел курок, щелкнул предохранителем и аккуратненько упер глушитель под нижнюю челюсть собеседника:
– Ну, ты понимаешь, что нет у меня времени с тобой возиться? Понимаешь? Это хорошо… А веришь, что у меня рука не дрогнет потянуть пальцем эту железку? Ну, совсем хорошо… Некогда тебя уговаривать, как целку. Или ты запоешь, или вышибу мозги прямо в тачке и уйду пешочком…
– Они ж меня шлепнут…
– Я – гораздо ближе, – сказал Данил, посильнее придавив ему глушителем кадык. – Прикинь… Ну?
Не пришлось уговаривать долго – пленник все еще находился под впечатлением нежданного превращения пожилой юридической крысы в бешеную гориллу, во мгновение ока выигравшую схватку с самым что ни на есть разгромным счетом.
– Ой, судьбина… – вздохнул он наконец, и в этой кратной реплике читалась должная обреченность.
