Вылезли двое, подчеркнуто неторопливо: джинсы широченные, что запорожские шаровары, короткие кожаные куртки, стрижки ежиком, на пальцах огромные золотые гайки. Классическая картина, хоть сейчас в музей помещай в соответствующую витрину – «типичный образчик рэкетира».
– Здорово, трудяги! – весело крикнул один. – Едем, значит?
– Тьфу ты… – тихонечко сказал Семеныч. – Выходит, все же есть они, падлы… А у меня и монтировки нету…
– Сиди, – так же тихо посоветовал Данил. – Видал, у высокого?
Высокий без всякой нужды картинно поправил на себе черную кожанку, распахнув полы так, что подмышечную кобуру с большим черным револьвером мог рассмотреть и полуслепой. И вслед за напарником крикнул:
– Едем, значит? Что ж вы это? С вами люди здороваются, а вы и языки проглотили?
– Здорово, коли не шутишь, – сказал Данил. – В чем проблемы?
– У нас, дядько, проблем нет. А у тебя, глядишь, и будут… У тебя квитанция есть?
– Какая еще квитанция? – не вытерпел Семеныч.
– Помолчи в тряпочку, молодой, пока дядька2 допрашивают, – небрежно отмахнулся кожаный. – Налоговая квитанция, дядько. Об уплате дорожных сборов. Как говорят в России, уплатил налоги – и живи спокойно. Если, дядько, каждый начнет по дорогам этак вот носиться, налогов не платя, выйдет полный беспредел и бардак, а потому лезь-ка ты в свой толстый кошелечек…
– Стоять, отморозки!
– Ты чего, чего? – заорал кожаный, тем не менее проворно задрав руки кверху.
Его напарник поднял ручищи не столь быстро, но и без особого промедления. Оба угрюмо замолчали. Объяснялись такие перепады в настроении предельно просто: с обеих сторон грузовика появились не менее широкоплечие ребятки, одетые не столь плакатно, но вооруженные крепко. И взяли самозванных сборщиков дорожного налога на прицел.
– Нет, ну братила, ты чего? – плаксиво заорал тот, что пониже, не опуская, понятное дело, рук.
– Тебе кто позволил шлагбаумы ставить, выродок?
– Сам ты… Эй, не тревожь волыну, я так, оговорился…
– Ты, потрох, постарайся так не оговариваться, – спокойно произнес незнакомец с пистолетом. – А то цветочки из тебя прорастут или там бурьян… Кто разрешил, спрашиваю?
– А что, нельзя?
– Ну, ты тормоз… По-твоему, дорога для того и проложена, чтобы на ней такие вот бабки стригли? Такие вот, как ты?
– Да мы…
– Ответить хочешь, деятель?
– Ну, ты не очень… Ты сам сначала претензию выстави…
– Я тебе выставлю…
– Нет, братила, назовись…
– Мы от Крука, – сказал незнакомец не просто спокойно – даже чуть брезгливо. – Усек, отморозок?
Его слова произвели прямо-таки магическое действие: крепыш, полное впечатление, пытался стать ниже ростом. Еще выше задрав руки, прямо-таки проблеял:
– Братила, ну это ж совсем другой базар… Черт попутал, кто ж знал-то? Свадьба у братана, хотели капустки срезать…
– Я тебе в следующий раз яйца срежу, – хладнокровно пообещал незнакомец. – Чтобы не лез, куда не позволено. Времени нет с тобой чирикать… но номера твои и рожи ваши я запомнил хорошо. Просекли, чижики? Ну-ка, в тачку, и чтоб духу вашего…
– Ты волыну-то…
– Сдернули махом, говорю!
Оба незадачливых сборщика налогов кинулись к «Волге», то и дело опасливо оглядываясь, один даже стукнулся пузом о бампер собственной машины, чем вызвал скупую ухмылку незнакомца. В три секунды запрыгнули внутрь, машина взревела мотором и прямо-таки прыгнула багажником вперед, укатила задним ходом. Не обращая на Данила и Семеныча ни малейшего внимания, незнакомец спрятал пистолет, махнул напарнику и оба вразвалочку направились к синей «Тойоте», стоявшей метрах в десяти за грузовиком.
«Волга» уже исчезла с глаз. Данил, не раздумывая, выжал сцепление, и грузовик тронулся.
– Видал? – воскликнул Семеныч с непритворной гордостью. – А ты говоришь, рэкет… Точно тебе говорю, милиция работает. А не взяли этих козлов, надо полагать, потому, что ничего ж не докажешь. Слышал я про такие случаи… Зато страху нагнали.
– Ты в армии служил, Семеныч?
– Ну. А что?
– Да так… – отмахнулся Данил, увеличивая скорость. – Где на тракт выходить?
– Во-он там… Нет, ну милиция работает!
«Хреново ты в армии служил, Семеныч, – мысленно прокомментировал Данил. – Или, что вероятнее,
