– Да бога ради, бога ради! – кивнул Сабинин. – Я вам просто пытаюсь доказать, что вовсе не намерен совершать измену и переходить под другие знамена. Вот, кстати, вы при необходимости сможете поговорить с господами эсерами достаточно твердо?
– Они вас все же вербуют к себе?
– Полное впечатление, – сказал Сабинин уверенно. – Известная особа денно и нощно меня пропагандирует самым вульгарным образом. Я устал уже слушать, сколь храбры и могучи эсеры, лучшие на свете террористы и просветители народа… и сколь ничтожны социал-демократы, пережевывающие свой сухой и обветшавший марксизм, как корова – жвачку. Вы не обижайтесь, я ведь не от себя говорю, а чужие слова передаю.
– Вот даже как… – тихо, недобро промолвил Кудеяр.
– Именно так, – подтвердил Сабинин. – Знали б вы, какой я подвергаюсь пропагандистской обработке, глядишь, и всерьез посочувствовали бы вместо того, чтобы питать недоверие… Между прочим, она говорит, что сюда вскоре приезжает сам Суменков… неужели моя скромная персона способна заинтересовать великого террориста?
Кудеяр грустно усмехнулся:
– Опасаюсь, их гораздо более интересуют те деньги, что вы все же можете получить…
«Отлично, – весело подумал Сабинин. – Похоже, я тебя должным образом
И сказал:
– Я сам прекрасно все понимаю. И потому вынужден поставить вопрос открыто и прямо: вы способны при необходимости с ними поговорить по душам? Выразить возмущение столь откровенной и беззастенчивой вербовкой ваших сподвижников у вас под носом?
– Будьте уверены, – сказал Кудеяр, не колеблясь. – Как только возникнет такая необходимость. Существует такая вещь, как межпартийные товарищеские суды… Так просто я вас эсерам не отдам… если только вы сами проявите достаточную твердость.
– Не сомневайтесь, – заверил Сабинин и поднялся. – За вещами я еще пришлю… Всего наилучшего, и, ради бога, прошу во мне не сомневаться…
Выходя в ворота, он подумал: с
– Добрый день, господин Трайков!
– О господи, – сказал Сабинин со вздохом. – Комиссар, вы меня преследуете, словно бравый гвардеец – смазливую горничную…
– Совершенно неуместное сравнение, по-моему, – сухо сказал молодой комиссар Мюллер. – Что это вы столь игриво настроены?
Он выглядел осунувшимся и невыспавшимся, под глазами лежали явственные тени: ну, конечно, высочайший визит, полиция с ног сбилась…
«Интересно, а если рассказать ему все? – мелькнула в голове у Сабинина шальная мысль. – То-то подпрыгнул бы…»
А что дальше? Предположим, комиссар пошлет засаду… а где гарантии, что террористы не прознают об этом заранее? Путем какой-нибудь хитрой слежки, путем своих информаторов в полиции – почему бы таковым не оказаться? Нет, никому сейчас нельзя доверять…
– Я вас задержу ненадолго, – сказал комиссар. – Пойдемте, вам в какую сторону? Прекрасно, потому что мне в любом случае по дороге… Господин Трайков, я прочитал ваш отчет, данный вчера на явочной квартире. Это небезынтересно, не скрою. И все же он меня во многом не устраивает.
– Думаете, я от вас что-то утаиваю?
– Вполне возможно, – спокойно сказал комиссар. – Исключать нельзя… Вы касались лишь, если можно так выразиться,
– Полагаете, там есть террористы?
– Уверен, хотя доказательств вроде бы и нет, – сказал комиссар. – Одна ваша девица, застрелившая средь бела дня добропорядочного торговца, чего стоит… У меня есть сведения, что в глухих окрестностях города порою происходят странные взрывы. Что через третьих лиц закупаются подозрительные химикалии и вещества, пригодные для производства бомб. Увы, ни одна из этих ниточек не приводит к клубку… Известно вам что-либо о… подобном?
– Вынужден вас огорчить, – пожал плечами Сабинин. – В жизни не слыхал ни о чем, что имело бы какое-то отношение… Вы так и не спрашивали в свое время, а сам я не говорил… Но вот теперь – самое время. Понимаете ли, комиссар, я в этой среде – новичок, мне рассказывают далеко не всё, в главные секреты не посвящают. Я не лукавлю. Хотите послушать мою историю, длинную, но любопытную? В современных пьесах такие предложения звучат сплошь и рядом – «присядьте и послушайте мою историю»…
– Мне некогда, – сказал комиссар то, чего Сабинин от него и ждал. – Нет времени выслушивать вашу биографию, как бы она ни была интересна… Вот послезавтра – пожалуйста. Когда все хлопоты будут позади. Пока что я еще раз вас спрашиваю… и прошу отнестись к моим словам с величайшей серьезностью: известно вам что-то о террористической деятельности здешних ваших земляков?
– Отвечаю как на духу: представления о таком не имею.
– Ну, смотрите, – сказал Мюллер устало. – Вы и не представляете, насколько я буду на вас зол, если выяснится, что вы меня обманываете. И сколько неприятностей я вам тогда смогу причинить… Всего
