Из подъезда вышел ничем не примечательный мужичок лет пятидесяти пяти – седой, морщинистый, в дешевых джинсах и отечественной клетчатой рубашке под серой ветровкой. Он как две капли воды походил на типичнейшего работягу с «Шантармаша», даже кепочка была, как у Нефедыча. Родион видел его словно бы на расстоянии вытянутой руки – и отметил цепкий, мгновенный взгляд, которым мужичок прошил окружающее пространство: двор, асфальтовые выщербленные дорожки, гаражи… Пожалуй, по этакому взгляду можно и понять, что не со слесарем дело имеешь… Или все дело в том, что Родион знал заранее?
Он отступил на шаг, опустил бинокль, прячась в тень – показалось, что встретились глазами. Когда решился выглянуть, прекрасно различаемая невооруженным взглядом добыча двигалась в сторону почты.
Соня выглянула у него из-за спины, вгляделась, подтолкнула кулачком в поясницу:
– Вперед!
Подхватив сумку, Родион первым стал спускаться по лестнице – перила еще не положены, один железный каркас торчит, ступеньки покрыты толстым слоем опилок…
Наискось пересекли стройплощадку, на которой не было ни единого человека, даже сторожа – то ли забастовка, то ли нет денег на доводку, – вошли во двор. Тихонько поднялись на третий этаж. Взвизгнула «молния» сумки. Родион натянул мышасто-серый плащ с милицейскими капитанскими погонами, нахлобучил фуражку нового образца, с орлом и кокардой, напоминавшей об эмблеме незабвенного КГБ. Застегнул все пуговицы. Фуражка оказалась маловата, пришлось натянуть ее потуже, так, что резала уши. Пожалев, что нет зеркала, он тихонько спросил:
– Ну, как?
Соня, мельком оглядев его, подняла большой палец. Сняла кожанку, кинула ее в сумку, надела поверх юбки и блузки розовый халатик. Женская натура взяла свое – девушка невольно окинула себя критическим взором, держа маленькое зеркальце в вытянутой руке. Чуть растрепала черные локоны парика.
Родион нахлобучил темные очки, они переглянулись и взошли этажом выше. Там он решительно позвонил.
Секунд через десять послышались шаги, дверь открылась, и хозяйка настороженно глянула на них поверх внушительной цепочки:
– В чем дело?
– Да вот, гражданка снизу на вас жалуется… – сказал Родион уверенно-властным тоном. – Позвонила, пришлось реагировать…
Соня, выдвигаясь вперед, запахивая халатик, затараторила:
– Ну что за свинство такое? С потолка в кухне прямо капает, лужа целая натекла, на какие шиши ремонтировать прикажете? Я с ребенком сижу, у меня капиталов нет…
– У нас вроде не течет нигде… – неуверенно промолвила хозяйка.
Цепочку она не снимала – вполне возможно, сожитель ее кратенько проинструктировал насчет возможных опасностей, пусть и не раскрывая свое инкогнито, притворившись малость рехнувшимся на почве возможного налета. Или она сама, без инструктажей, боялась налетчиков – район был довольно криминальный.
– У вас, может, и не течет! – сварливо взвилась Соня. – А у меня на пол хлыщет! Сходи посмотри, если не веришь! Потоп целый!
Момент был щекотливый. В конце концов, они представления не имели, знает ли в лицо хозяйка соседей снизу…
– Может, те трубы, что в стене? – задумчиво предположила хозяйка, и Родион понял по выражению ее лица, что уловка, похоже, срабатывает. – На площадку недавно так и протекло, из стены прямо…
– Мне там без разницы, из стены или из люстры! – взвизгнула Соня самым что ни на есть плебейским тоном. – Вчера капало, а сегодня настоящий ливень начинается… От кого еще протекать-то?
– Ну, давайте посмотрим, гражданочка… – вздохнул Родион с таким видом, словно ему самому эта тягостная обязанность стоит поперек горла. – Может, и протекает где…
Хозяйка после недолгого колебания лязгнула цепочкой, приоткрыла дверь пошире, полуотвернулась…
И отлетела к стене от сильного толчка. Родион вмиг оказался рядом, уперев дуло пистолета пониже челюсти, прошипел в лицо:
– Молчать, застрелю!
Соня уже захлопнула за ними дверь. Хозяйка беззвучно шевелила губами, как выброшенная на берег рыба. Со странной смесью жалости и презрения Родион, не отнимая пистолета, выкрутил ей руку, развернул лицом к стене. Подскочившая Соня перехватила ее вторую руку, быстренько оплела запястья широкой синей изолентой, прижав конец к коже, орудуя рулончиком. Такая изолента, если намотать с десяток слоев, держит получше наручников…
Тут только из груди хозяйки вырвалось что-то среднее меж всхлипом и стоном.
– Молчать, с-сука! – рявкнул Родион со злостью, удивившей его самого. – Марш!
Он боролся за свое будущее и потому заставил себя очерстветь сердцем…
Ухватив женщину за волосы, втащил в комнату, толкнул на старенький диван, прижал, чтобы Соня без помех опутала ей лодыжки той же изолентой. Вместо кляпа засунули кусок ваты из Сониной сумки – и снова в ход пошла изолента, рулончик так и остался болтаться у щеки хозяйки. Ничего, дышит носом, не помрет…
Оглянувшись на Соню, Родион повелительно мотнул головой. Кивнув, девушка подошла к окну, осталась стоять, выглядывая из-за шторы. Теперь только у Родиона нашлось время, чтобы без спешки окинуть взглядом однокомнатную, бедно обставленную квартирку – громоздкий шкаф в возрасте, телевизор, тоже
