Оценив шансы, расстояние и степень скользкости паркета, Даша крутнулась в заученном броске. Однако пятка не встретила запястья, а сопутствующий удар пришелся в пустоту – девчонка ушла в сторону с невероятным проворством, встала у стены, не погасив безмятежной улыбки:
– Руки!
Дверь уже распахнулась, напористо вошел человек в штатском – худой, высокий и жилистый, с редкими кошачьими усиками, держа стволом вверх точно такую же пушку. В две секунды огляделся, неуловимым движением убрал пистолет под пиджак, посторонился.
Вошел третий, аккуратно притворив за собой дверь и повернув ключ. Даша мгновенно все поняла, но от сердца не отлегло, отнюдь – перед ней стоял генерал Глаголев. Шеф здешнего «Аквариума», вот уж кого бы сто лет не видеть… Генерал Глаголев, которому полагалось сейчас лежать в одноместной палате со сломанной ногой на растяжке, – белокурый верзила с холодными голубыми глазами викинга, помесь подколодной змеи и компьютера…
Он прошел в комнату с непринужденностью передвигавшегося на совершенно здоровых ногах человека, улыбнулся:
– Утречко доброе, Дарья Андреевна. Вы очаровательны, как встарь… Удивлены?
– Не особенно, – сказала Даша строптиво. – Я в последнее время наблюдала, как по городу разгуливают живые мертвецы, которых вроде бы и похоронили-отпели, мраморный монумент воздвигли… Что уж тут удивляться, если человек со сломанной якобы ногой мотыльком порхает…
– Расшифруйте насчет мертвеца.
– Перебьетесь.
– Хамка вы очаровательная.
– Вы мне не командир, – сказала Даша. – Трепета, уж не посетуйте, не испытываю.
Он прошелся по комнате, заложив руки за спину, поглядывая на своих подручных, рассредоточившихся по углам. Рассеянно включил радио, покосился на столик:
– Пьете с утра?
– Нет, – сказала Даша.
– Ну, побеседуем всухую… Или все же чайком разодолжите?
– Его много, – сказала Даша. – Хлебайте и даже можете домой взять. В меня стрелять не будут, если я сяду?
– Не будут, – он прошел к самовару и непринужденно налил себе чашку. – Кацуба, Света, присоединяйтесь, хозяйка не возражает… Только в сторонке держитесь, а то у Дарьи Андреевны привычка людей конечностями доставать…
И невозмутимо развернул конфетку. Даша с непроницаемым лицом отхлебнула чаю. Из репродуктора лился хрипловатый голос Маргариты Монро:
Глаголев съел еще конфету, указательным пальцем отодвинул коробочку с импортным плавленым сыром, украшенным вдавленными в него половинками грецких орехов (за то и был этот сыр прозван шантарскими острословами «Мозгами Клинтона»):
– Похабень какая, словно из цикла «Будни гестапо»… Дарья Андреевна, мне некогда с вами пикироваться. Времени у меня нет совершенно. Вы все же женщина серьезная, так что давайте по- деловому… Вы отсюда можете и в наручниках выйти, честно предупреждаю сразу.
– А имеете право?
– Дарья Андреевна… – поморщился он. – Давайте без ребячества. Конечно, имею. Вы сами прекрасно понимаете, по обвинению в нарушении какой статьи УК вас можно немедленно задержать…
– А если нет? – серьезно спросила Даша. – Если не представляю?
– Господи… Причастность к перевороту.
– Это что-то новенькое, – сказала Даша искренне, ничуть не притворяясь дурочкой. – А с какой стати?
– А с такой, что вы сидите здесь и преспокойно лопаете коньяк, почитываете Бушкова и гоняете чаи. В то время как должны по приказу непосредственного начальника мчаться в Москву со всеми материалами, недвусмысленно уличающими конкретных путчистов… Не делайте изумленных глаз, вы, уверен, мгновенно все просчитали и поняли, как тщательно вас вели… Ваше поведение, согласитесь, дает повод для серьезнейших подозрений… Не собираетесь же вы в одиночку противостоять операции «Гроза»? Интересно, вы уже раскопали, что она начнется не десятого, а через пару часов?
– Раскопала, – сказала Даша.
– В таком случае ваше поведение напрямую свидетельствует о причастности… Правда?
– Правда, – сказала Даша.
– Хотя, с другой стороны, я готов прозакладывать голову, что вы ни в коем случае не замешаны… – Он отодвинул хрупкую чашку. – Вот и получаются у нас две взаимоисключающих версии. Знаете, Дарья Андреевна, больше всего на свете я не люблю непонятного. Сейчас вы мне непонятны. Категорически непонятны. Эту загадку необходимо моментально распутать. У меня нет времени играть с вами по всем правилам. Либо вы изложите свои, непонятные мне мотивы, либо придется вас прихватить с собой… Не сверкайте глазами, я ведь не дите обижаю… Итак?
– Можно встречный вопрос? – спросила она. – Вы уж тоже отнеситесь к нему предельно серьезно, от этого многое зависит… Что вам нужно – героически подавить путч во всем блеске, с превеликим шумом и штабелями поверженных мятежников, или тихонечко, без всякого шума придавить сапогом головешку?
Он ухмыльнулся:
