Стражи

сдаваемый арендаторам… ну, еще холмы и прочие перелески-кустарники, которые для хозяйствования никак использованы быть не могут. Коллекции старинной живописи и прочего антиквариата, как справочник выражается, «давно переменили владельцев». Распродал, надо полагать — а то и папа с дедушкой постарались, если уж значится «давно». Член клубов… ну, нам это, должно быть, неинтересно…

— Совершенно, — сказал генерал. — Ну что же, давайте… на юго-восток…

Выходящая из деревни дорога еще более сузилась, стиснутая лесом. Странный экипаж по ней движется, оставляя полоску дыма… ага, грузовик с укутанным брезентом кузовом, а направляется из деревни… Широкий луг, небольшой горбатый мостик над извилистым ручьем, впадающим в ту самую быструю речку… Снова лес…

— Вот оно! — воскликнул кто-то.

— Ближе! Остановите… Интересные дела, господа, верно?

Огромное здание и в самом деле выглядело чертовски — стрельчатые башенки, узковатые окна, вытянутые в высоту, какие-то старинные архитектурные украшательства, названий коих поручик и знать не знал, поскольку отроду таким не интересовался.

Зато сооружение, высившееся совсем недалеко от барского дома, выглядело как нельзя более современно… Даже чересчур.

Высокая, вровень с крышей особняка, решетчатая башня, некрашеная, отливавшая новенькой сталью, в форме конуса со срезанной верхушкой. Венчает ее, словно шляпка гриба, столь же ажурное, но выполненное из гораздо более тонких металлических полос, большое полушарие размером не менее только что виденных деревенских домиков. Вот уж действительно новехонькое: справа еще высятся деревянные леса, чуть пониже вершины «шляпки», и там возятся люди.

— Это еще что такое? — оторопело окликнул капитан. — Не было тогда ничего подобного, я бы знал…

— И тем не менее — вот оно… — сказал генерал, не сводя глаз с диковинного зрелища. — Обстоятельно построенная махина…

— Это то самое место, да? — спросил поручик. — Ну что же… Господин инженер, сдается мне, ваша «естественная аномалия» самого что ни на есть рукотворного происхождения.

— Двадцатое июля девятьсот восьмого, — констатировал генерал. — Эта штука еще не работает… но в том, что именно она скоро заработает, думаю, никто теперь не сомневается, правда? Господин поручик прав: какие, к черту, совпадения… — Но такого не должно было быть…

— А сейчас есть, как мы видим. Обратите внимание… Вон там, справа. Покажите ближе.

«Точка» метнулась к речному берегу. Река там сужалась — и оказалась перегороженной невысокой и не особенно широкой плотиной серого, бетонного цвета — так, что возник перепад высоты аршин в двадцать. На правом берегу вплотную к плотине стоял невеликий домик с двумя крохотными окошками и плоской крышей, больше похожий на коробку. От него к решетчатой башне тянулся толстый черный провод, если прикинуть масштабы, не тоньше человеческой руки. Не прямо по земле проложен, а поднят на стержнях высотой человеку по колено.

— Час от часу не легче… — сказал инженер. — Гидравлическая электростанция. Электричество вырабатывается силой падающей воды. В то время уже существовали опытные образцы, но я не слышал, чтобы…

— Последний штрих, а? — произнес генерал. — Электростанция, башня… Какая там аномалия… Это люди, господа. Или… не люди.

— Я не помню ничего подобного у альвов. Все же это чисто человеческое, разве что находящееся там, где ему рано находиться.

— Полагаете, господин Лукомский? — пожал плечами белокурый капитан. — Я как раз на этом времени и специализируюсь, Тогда имелось превеликое множество изобретателей, занятых самыми неожиданными проектами. Всех и упомнить невозможно. Очень уж по-человечески все выглядит… хотя… Хотя, вы правы в чем-то: то, что мы видим, выламывается из привычной картины, — и он нехорошо, хищно улыбнулся. — А знаете, это даже и неплохо — что вся эта машинерия выглядит исключительно делом человеческих рук. Нет такого сооружения, что могло бы устоять перед хорошей взрывчаткой…

— Уж это точно… — протянул Савельев.

Глава VIII ДОБРАЯ СТАРАЯ АНГЛИЯ

Как и следовало ожидать, кабачок «Лиса и собака» оказался совершенно не похож на русские трактиры: монументальный камин в дальнем углу, скрещенные высоко под потолком потемневшие деревянные балки, сине-белые расписные тарелки на стенах, чучело хорька в стеклянном ящике. Судя по внешнему виду здания, оно, как мимоходом шутил капитан Баташов, могло помнить еще гражданскую войну, когда тут, вышибая друг друга с насиженных местечек, осушали кружки то королевские солдаты, то коротко стриженные вояки парламента.

А главное, публика ничуть не походила на завсегдатаев отечественных трактиров, и уж тем более на крестьян. Все в костюмах, пусть и не особенно элегантных, но добротных и отглаженных, при жилетах и галстуках — а на вешалке у входа аккуратный рядок шляп и котелков, среди которых затесалось единственное кепи с застегнутыми на макушке клапанами.

Одно обстоятельство, правда, сближало посетителей с их российскими собратьями. Поручик, плохо знакомый с английским бытом, ожидал увидеть здесь этакое скопище церемонных, надутых джентльменов, в одиночку и в совершеннейшем молчании смакующих рюмочку. Оказалось, ничего подобного. На российский разгул ничуть не похоже, конечно — однако дюжина завсегдатаев, придвинув столики, расположилась большой компанией. И пивные кружки пустели довольно быстро, и что-то гораздо более крепкое, разливавшееся из бутылок с незнакомыми этикетками, поглощалось присутствующими отнюдь не чопорно и уж никак не по наперстку в час. Сразу видно, что выпить тут и любили, и умели. Лица раскраснелись, кое- кто ослабил узлы галстуков, расстегнул верхние пуговицы, да и гомон стоял самый развеселый. И, тем не менее, упившихся в доску как-то не наблюдалось.

Они с Баташовым скромненько устроились в углу, не стремясь навязывать свое общество: случайные, заезжие путешественники, одетые по здешней моде, но без всяких аристократических изысков, уж, безусловно, не джентльмены из высшего лондонского света. Благо и внимания на них особенного не обращали: глянули мельком и, должно быть, сделали вывод, что эта парочка им неинтересна.

Впрочем, за последние полгода приезжие в этом захолустье были не в диковинку. Поручик с капитаном, не прилагая к тому ни малейших усилий, получили подробнейший отчет от словоохотливой хозяйки гостиницы «Золотой фазан», где сняли номер. Как явствовало из ее повествования, эти полгода оказались для нее сущими «семью тучными годами библейскими»: заведение, обычно почти пустовавшее, все это время было битком набито благодаря приезжим, трудившимся на строительстве в Бэннинг-холле, — настолько, что пришлось даже обустроить кровати в распивочной и общем зале. Вот только, скорбно констатировала хозяйка, все хорошее имеет свойство заканчиваться — строительство подошло к концу, и приезжие стали понемногу разъезжаться, так что сейчас их осталось всего трое, да и те объявили, что на будущей неделе распрощаются.

Они пытались поначалу осторожненько задавать наводящие вопросы, но вскоре оставили это занятие: что именно строит в поместье седьмой граф и одиннадцатый виконт, она представления не имела, никогда не интересовалась, поскольку — «простая женщина, господа, в этаких материях не разбирается, да и нужды-то нет».

А, кроме того, «у его светлости свои заботы, а у нас свои, так уж оно исстари повелось, верно?» Одним словом, единственное, что удалось почерпнуть из слов хозяйки, — это то, что «работали там не простые поденщики, а люди, я вам так скажу, с образованием, два инженера выглядели сущими джентльменами, да и все остальные, сразу видно, будут повыше простого слесаря». Что, конечно, никакой ценности не представляло: они и сами прекрасно знали, что на подобное строительство наймут не простых