Стражи

Человек свернул за угол, в безлюдный переулок, где нет посторонних глаз, — и растворился в воздухе, исчез, пропал, оставив в недоумении преследователей. Что бы они там ни думали, доказательств никаких. Был человек — и не стало его, вот и ломай голову… С тех пор, как Савельев впервые увидел «двери», он не мог избавиться от тихой зависти к потомкам — по сравнению с нынешними достижениями инженерной мысли (а это в самом деле уже не трофей, а самостоятельная разработка батальонных физиков) тяжеленные громоздкие «кареты» и в самом деле казались телегой ломовика рядом со сверкающим мощным автомобилем.

Там, за дверью, обнаружился самый обычный коридор одного из зданий, и офицер нетерпеливо манил их рукой.

«Дверь» висела над половицами на высоте не более чем одной-единственной ступеньки, и они без труда перепрыгнули в коридор. Машинально оглянувшись, поручик уже не увидел гостиничного занавешенного окна и язычка пламени из газового рожка — «дверь» исчезла, будто и не было.

— Насколько я понимаю, там вас уже никто сегодня не потревожит? — деловито спросил офицер. — Пойдемте, генерал велел вас вызвать, как только представится такая возможность. Вроде бы наблюдатели наткнулись на что-то интересное.

Спустившись на этаж ниже, они оказались в знакомом уже поручику коридоре с табличками и номерами комнат наблюдательных постов. Здание это стояло и в его время, но с тех пор его определенно перестроили.

Генерал нетерпеливо обернулся к ним:

— Ну, наконец… Почему вы повернули с опушки? Полное впечатление, будто вы там что-то заметили, нам невидимое…

Никакая наблюдательная аппаратура не могла показать ни внутренней сущности маскирующихся под людей альвов, ни следов их деятельности — это мог узнать только человек, умеющий видеть. Чтобы определить на городской улице альва, использовались совсем другие приборы…

— Именно, — сказал капитан. — Там некая ограда, поставленная, мы уверены, альвами.

— Понятно… Садитесь. Я решил, что вам будет полезно это увидеть. Мы как раз прочесывали Бэннинг-холл внутри. Сначала ничего интересного — там сейчас обитают человек десять, поголовно мужчины, все одеты как люди из общества. Есть ли среди них альвы, определить, естественно, не удалось. А потом в одной из комнат наткнулись на прелюбопытнейшее зрелище… — он повернулся к замершему за пультом инженеру: — Покажите старого хрыча.

Экран вспыхнул. Размер и качество изображения нисколечко не отличались от тех, к каким поручик привык дома — разве что пульт управления выглядел теперь куда более сложным.

Они словно пронеслись со скоростью бегущего человека по широкому, высокому коридору, явно пребывавшему в изрядном запустении, миновали высокую дверь… Довольно большая комната, занавески на двух высоких окнах тщательно задернуты, под потолком горит сильная электрическая лампа. Угол слева занимает странное сооружение: черный, по виду явно металлический ящик с косо срезанной верхней стенкой, покрытой металлическими же рычажками, дисками с цифрами, непонятными приспособлениями из начищенной бронзы. Торчит несколько рукоятей с шарообразными набалдашниками, горят разноцветные лампочки. На стуле сидит человек, и перед ним, наверху ящика, установлен квадратный кусок мутно-белого стекла в тяжелой бронзовой раме. Другой стоит за его спиной, опершись на спинку стула. Оба уставились в это мутное стекло, как загипнотизированные.

«Точка» переместилась влево, показав обоих в профиль. Тот, что сидел, и в самом деле выглядел очень старым — голый череп, обрамленный скудным венчиком седых волос, изрытое морщинами лицо, руки напоминают птичьи лапы. Тот, что стоит, гораздо моложе — крепко сбитый мужчина с породистым лицом, одетый с неброской элегантностью истого джентльмена.

— Внимание, господа… — бросил генерал. — Сейчас начнется.

Старик опустил вниз до упора крайнюю справа рукоять, другую руку простер над пультом (это, конечно же, больше всего напоминает пульт), иссохшие пальцы поворачивают колесики с цифрами, двигают бронзовые завитушки, передвигают рычажки… Лампочки замигали, все, как одна, налились синим.

Поручик едва сдержал удивленный возглас. Мутно-белесое стекло осветилось изнутри и вдруг пропало, превратившись в самый натуральный экран. И на экране этом, вне всякого сомнения, появилось иное время — отнюдь не тот год, в котором сейчас пребывали старик и рослый джентльмен. Улица с оживленным движением оказалась поручику незнакома, он не взялся бы назвать город, не видя вывесок и не определив, на каком они языке. Сам он этих зданий никогда прежде не видел ни воочию, ни на картинках, ни в наблюдательном зале. Но о том, что время иное, неопровержимо свидетельствовали проезжающие машины — относившиеся, тут и думать нечего, к концу тридцатых годов двадцатого столетия…

— Остановите, — распорядился генерал, и изображение замерло. — Вот на что мы наткнулись, господа офицеры.

— Не могу вот так, с маху, установить город, — сказал капитан. — На Лондон, во всяком случае, что- то не похоже, да и машины определенно не английских марок…

— Вот это как раз пока что несущественно, — пожал плечами генерал. — Третьестепенная деталь… Присмотритесь лучше к установке. Классический «наблюдатель», тут и голову ломать не стоит. Вот только его устройство… Наши инженеры пока что остерегаются делать окончательные выводы, они собрались в соседнем зале и вовсю дискутируют, но первые впечатления у них однозначны: эта штуковина ничуть не похожа на наши… да и на ваши тоже, верно, господин поручик?

— Да, вот именно, — сказал Савельев. — Как-то оно все… гораздо более убогонькое, что ли. Примитивнее выглядит.

— Да уж, — поддакнул капитан. — Будто деревенским кузнецом мастерилось.

— Вот это-то и есть самое любопытное, — сказал генерал, нахмурясь. — Инженеры употребляли другие, более профессиональные формулировки, но сводятся они к тому же: это совершенно другое устройство, ничуть не похожее на наши. Выполненное на гораздо более низком техническом уровне. Как заметил один из инженеров, именно что соответствующее развитию техники в тысяча девятьсот восьмом году. Есть все основания думать, что это — не позаимствованное у альвов знание. Ничего похожего. Это, если можно так выразиться, местное производство.

— Вы хотите сказать, что они сами… — протянул поручик.

— Я бы не удивился, окажись оно так, — сказал генерал. — Очень уж не похоже на наши. Очень уж, как вы только что выразились, убогонькое.

— Черти бы его побрали… — зло выдохнул сквозь зубы капитан. — Какой-нибудь непризнанный гений, чтоб ему ни дна, ни покрышки…

— Которого мы проглядели, а кто-то использовал, — без выражения продолжил генерал. — С одной стороны, это успокаивает — можно с уверенностью сказать, что книги альвов не попали в другие руки, что мы держим своеобразную монополию. С другой… Все знают, чем их забавы окончились.

Не отрывая взгляда от застывшего изображения, капитан проговорил с расстановочкой, с нехорошей мечтательностью:

— Шейка у него тонкая, цыплячья, только стиснуть посильнее, и никакой стрельбы…

Поручик поймал себя на схожих мыслях, полных той же расчетливой жестокости. Старикан, очень может оказаться, гениальный ученый наподобие Ньютона — вот только он явно причастен к тому, что для этой парочки произойдет лишь через несколько дней. К мертвым руинам, оставшимся на месте Петербурга, к небывалой катастрофе, после которой Россия распалась на жалкие кусочки. Какая уж тут гуманность… А ведь он, скотина старая, наверняка ничего такого и не хотел, просто мечтал заглянуть в грядущее… Бескорыстной жаждой познания обуреваем…

Глава IX