– И я тебя.
Дженни отключилась, но телефон тут же зазвонил снова. Это был режиссер, видимо, их номинировали и как лучшую картину.
Приняв еще несколько звонков, Венди посмотрела на часы: 5.45.
Не слишком ли рано позвонить Шону? Вероятно, рано, но ей наплевать. Она разбудит его. Пусть пострадает, как и она. Почему Шон должен спать, когда она не может? Кроме того, проведя этой ночью три часа в мучительных размышлениях над ситуацией, Венди решила: лучше всего притвориться, что все нормально, – и тогда, может быть, все и будет нормально. А если все нормально, то первым делом нужно позвонить Шону и сообщить хорошую новость.
– Да? – вздохнул он в трубку.
– Я только хотела тебе сказать, – в голосе Венди звучал фальшивый восторг, граничащий с истерикой, – что нас номинировали на шесть «Оскаров». За «Пятнистую свинью».
– Вот и хорошо. Для тебя, – ответил Шон. Он старался показать, как рад за нее, надеясь, что это нейтрализует ее. Если Шон полагал, что она сдастся без боя, то здорово просчитался.
– И когда же ты будешь дома? – поинтересовалась она.
– Я же говорил тебе, – устало отозвался Шон. – В семь или в восемь.
«Это слишком поздно! – хотелось крикнуть Венди. – К семи часам Хлоя должна быть в постели».
– Я буду ждать тебя у входа в квартиру, – сказала она.
– Я бы не стал этого делать.
– Не смей учить меня, что делать, Шон Хили! – заорала Венди, внезапно потеряв самообладание. – Ты не можешь помешать мне видеться с детьми. – Что-то лопнуло в мозгу Венди, наверное, кровеносный сосуд, и резкая боль пронзила голову в области глаз.
– Это не то… – начал Шон, но Венди перебила его:
– Тот, кто дает тебе советы, совершает большую ошибку. Я подам на тебя такой иск, что ты никогда больше не увидишь наших детей. Никогда…
В середине ее монолога Шон отключился. Венди тупо посмотрела на телефон. В дверь позвонили.
– Кто там? – спросила она.
– Обслуживание номеров.
– Я ничего не заказывала.
– Венди Хили?
– Да?
– Обслуживание в номере. Я должен внести это.
«Оставьте меня в покое!» Она открыла дверь.
Венди сердито отметила, что красота молодого человека бросается в глаза. Не потому ли, подумала она, он работает в «Мерсере», что хочет стать актером и считает отель самым подходящим местом, где можно завести полезные связи? Сейчас он стоял перед дверью, держа поднос с шампанским в ведерке со льдом. По темно-зеленой фольге вокруг пробки Венди поняла, что это «Дом Периньон».
– Куда поставить? – вежливо осведомился юноша.
Венди окинула комнату взглядом. Неужели он не знает, что сейчас шесть утра?
– Наверное, на кофейный столик.
Молодой человек перенес маленькую вазу с цветами на столик рядом с диваном и поставил ведерко на стеклянную столешницу, сдвинув в сторону сложенный документ.
О Господи! Шагнув вперед, Венди схватила бумагу и сунула в карман халата.
– Здесь карточка, – заботливо произнес молодой человек, подавая ей маленький белый конверт, лежавший на подносе.
Венди холодно поблагодарила его.
Тот обернул горлышко бутылки белой салфеткой.
– Открыть?
– Сейчас шесть утра.
– Ну и что? Ведь это особый день. Может, вы захотите выпить. Я захотел бы.
«Не сомневаюсь», – подумала Венди, снова окинув его взглядом.
– Я не пью, – проговорила она. В Нью-Йорке с этим просто беда. Все слишком дружелюбны и фамильярны, особенно в таком месте, как «Мерсер», в сущности, представляющем собой одну большую непрекращающуюся вечеринку. – Прошу вас. – Венди посмотрела на дверь.
– Я только хотел сказать, что знаю, кто вы, и что мне нравятся ваши фильмы, – затараторил он. – И поздравляю с номинациями…
– Спасибо, – еле сдерживая раздражение, ответила Венди и открыла дверь.
– Тогда – пока.
– Пока.
Она захлопнула за ним дверь. Почему все так складывается? Когда в твоей личной жизни все рушится, карьера внезапно идет в гору.
Венди покачала головой, охваченная глубокой печалью. Она вскрыла конвертик и достала карточку. «Драгоценная Венди, ты звезда. Я никогда этого не добилась бы без тебя и безумно тебя люблю. Тысяча поцелуев. Дженни».
Ну что ж, хоть кто-то ценит ее усилия. Разорвав карточку на мелкие клочки, Венди смотрела, как они медленно падают в мусорную корзину.
Потом Венди вернулась в спальню и села по-турецки на кровать, завернувшись в белое покрывало. В висках у нее пульсировало так, словно кто-то в голове играл на барабанах. Невидящим взглядом Венди уставилась в дальнюю стену. Неужели это происходит в действительности? Это не может быть реальностью. Так не бывает, но, однако, говорят, что, когда доходит до развода, люди совершают дикие поступки.
Например, меняют замки, чтобы не пустить жену в квартиру, и крадут детей.
Это уж точно противозаконно.
Она позвонит в полицию Палм-Бич и добьется ареста Шона за то, что он похитил детей.
Венди набрала номер мужа.
– Что? – спросил он.
– Я удивлена, что ты еще отвечаешь на звонки.
– Через минуту перестану.
Тут она едва не сломалась, едва не начала умолять его пустить ее обратно, дать еще один шанс. Но прежде чем потерять самообладание, Венди бросила:
– Я добьюсь твоего ареста.
– О, Венди! Ты сошла с ума. – В голосе мужа прозвучала жалость.
– Да. И сейчас же позвоню в полицию, – пригрозила она.
– Давай. И моих родителей тоже прикажешь арестовать?
– Да. Все Хили сядут за решетку.
Последовало молчание, и Венди представила Шона и его семидесятилетних сухоньких родителей, стоящих вместе в тюремной камере. На шее у матери Шона повязан шарфик от «Гермес», а отец, вероятно, одет в темно-синий блейзер с золотыми пуговицами от Ральфа Лорена. И они до смерти перепуганы, точно так же как и она.
– Да, и еще, Шон. Я ненавижу тебя. Хочу, чтобы ты знал это.
– Отлично, Венди. Продолжай в том же духе. Мне будет только легче. Давай, пусть нас арестуют. Уверен, судья сочтет это разумным поведением.
Он отключился. Венди швырнула телефон, и он с треском ударился о дальнюю стену. Ну вот, теперь она, кажется, сломала телефон. Венди выбралась из постели, чтобы подобрать его, и из кармана халата выпал тот документ. Она подняла его, слова прыгали на нее со страницы, словно пальцы, тычущие в глаза. «Штат Нью-Йорк… департамент по семейным делам… Оставление детей… Надлежит явиться в суд 14 апреля».
В суд? Нет, нет, нет, подумала Венди, качая головой. Она ни за что не пойдет в суд. Никогда. Да она в жизни даже квитанции за неправильную парковку не получала. Венди была хорошей девочкой. Хорошим человеком, а хорошие люди в суд не ходят.
