Вот так, подумал Сергей Павлович. Оттого ему и показалось, что та мелодия прозвучала, будто ангелы с неба заплакали по мертвым…
– Страшно. Как будто кто-то задался целью истребить всю семью – одного за другим. Мальчик чем-то болел?
– Нет, он умер от испуга. Сердце не выдержало.
– Кто его мог так напугать?
– Отец Наташи. Он пил шибко… Тоже умер – цироз печени.
Они помолчали.
– Как выглядела Тамара? Я имею в виду её душевное состояние.
– Тамара… Ну, может быть, слегка подавленно, но это просто с непривычки: трое суток безвылазно в четырех стенах, даже в коридор запрещено.
«Сереженька. Тамара назвала меня Сереженькой. Сколько же лет я не слышал такого обращения? Только совсем в далеком детстве, когда мама укладывала спать, а мне все не хотелось, я был „совой“: вечером ложиться, а рано утром вставать в школу было большой проблемой».
Он опять почувствовал, что уплывает куда-то. Возник вдруг аромат каштановых волос, ощущение горячего прикосновения рук к его плечам. «Сереженька, я боюсь…» И захотелось завыть в полный голос, как волк на луну: длинно, тягостно, задрав голову, чтобы чувствовать боль в натянутом горле. Он с усилием встряхнулся. Нельзя! Мужчины по мертвым не плачут, некогда. Пепел стучит в сердце.
– В холле ты всегда сидел лицом к коридору? Может быть, покурить выходил, в туалет? – Туровский вдруг взорвался. – Да не молчи ты, твою мать! И не ври! Сейчас надо не честь блюсти, а убийцу искать!
Борис только покачал головой.
– Не было никого в коридоре. В девять прошла горничная, я за ней проследил, к дверям она не приближалась. В девять пятнадцать пробежали две девочки, обеим лет по двенадцать-тринадцать. Одну я знаю, они с матерью живут в номере 19, в конце коридора.
Вторая, очевидно, подружка.
– Еще! – требовательно сказал Туровский.
Борис обхватил голову руками.
– Все. Слышишь, командир, все! Больше никого не было! Никого! А их убили!
– Без истерик! – рявкнул Сергей Павлович.
Может случиться, что один из них убийца… Слава или Борис. А Борис мог и не видеть, как Слава вышел из своего номера и постучался к женщинам. Мог и не видеть… Но он предупредил, что зайдет через час, заберет посуду. Значит, Славе нужен был предлог, чтобы войти. Какой, например?
И Слава, будто почувствовав что-то, поднял глаза.
– Вы подозреваете меня?
– Да, – с тихой яростью ответил Туровский. – Я вас обоих подозреваю. Я подозреваю горничную, которая не подходила к дверям. И девочек-подружек. Всех! Потому что один подонок в чистой отдельной камере сейчас ждет, когда его отпустят и извинятся. О, он обязательно потребует извинений, а потом накатает жалобу прокурору.
Накал кончился. Туровский опустил плечи и сник, будто постарев за несколько мгновений.
– Но это все ерунда, амбиции, по большому счету. У нас, здоровенных опытных мужиков, на глазах убили двух женщин. Мы обещали им защиту, а обещания не сдержали. Вот о чем надо думать.
Внизу, на первом этаже, один из помощников Ляхова беседовал с вахтером. Вахтеру было хорошо за семьдесят, он пережил многое на своем веку, пока по-отшельнически не осел здесь, и в свои годы сохранил рассудительность и ясность ума. При виде Туровского оба поднялись, но он махнул рукой: не до церемоний.
– Ну что?
Оперативник пожал плечами.
– Ничего особенного. Ни вчера, ни сегодня посторонние в корпус не входили.
Туровский внимательно посмотрел на старика.
– Андрей Яковлевич, вы же понимаете, что мы имеем в виду? Посторонний – это не обязательно тип в черных очках и с поднятым воротником. У него могла быть безобидная внешность: молочница, сантехник, почтальон… Письма-то получаете?
– Да ну. – Старик обиделся. – Я ещё из ума не выжил. Трубы недавно меняли, а почтовый ящик – вон он, во дворе. Не только чужих, своих-то не видать было. Сегодня суббота, выходной.
– Значит, были только отдыхающие?
– Ну да. В половине девятого был завтрак, потом одни отправились гулять, места сами видите какие, куда там Пицунде! Другие вернулись.
– Кто вернулся?
– Козаков с соседом – из четвертого, Нина Васильевна, прелесть женщина, из девятнадцатого. Потом прибежали две девчушки, Даша и её подружка Света.
– Даша – это дочка Нины Васильевны?
– Точно. Большая уже, четырнадцать скоро. Одни парни на уме. Вот Светланка – та посерьезнее. В музыкальной школе обучается, все ноты знает, а уж играет на флейте – ну прям артистка по радио.
– Вы что, помните, кто где живет? – удивился оперативник.
– Так не «Золотые пески». Народу мало, в основном каждый год одни и те же. А теперь как пойдут слухи, что у нас человека убили, так и вовсе закроют.
– А этими женщинами, жертвами, кто-нибудь интересовался? Знаете, как бывает: кумушки сядут за чайком косточки перемывать…
– Нет. Никто ими особенно не интересовался.
Глава 2
СВИДЕТЕЛИ
– «Никто не интересовался»! – проворчал оперативник, когда они вышли из клетушки вахтера. – Три дня здесь прожили, а уже успели кому-то насолить.
Туровский с интересом посмотрел на него. Парень явно не догадывался, что Тамару здесь прятали. Не догадывался и всезнающий вахтер, и даже следователь местной прокуратуры. «Где же я допустил прокол? – подумал Сергей Павлович. – Откуда течет?»
«Сереженька!»… Аромат волос…
Он отогнал от себя её образ. Отогнал все, что мешало ему в данный момент. Мозг снова работал четко и быстро, сердце отсчитывало свои 80 ударов в минуту. Никаких отклонений, никаких посторонних мыслей.
– Ты беседовал с Козаковым? – спросил он Бориса Анченко.
– Так точно. Но, похоже, тут пусто. Они вдвоем с соседом сразу после завтрака вернулись к себе в но мер, сели доигрывать партию в шахматы. Ни тот, ни другой никуда не отлучались.
– Данные на Козакова?
Борис мельком взглянул в свои записи.
– Сорок пять, женат, двое детей. Живет на Бабушкина, 10. Инженер-программист в объединении «Медтехника».
Он немного поколебался.
– Мне он кажется безобидным.
– Ну? Тихий слишком, да?
– Наоборот. Большой, шумный. Говорит много, руками размахивает. Тут же выдал готовую версию про маньяка, ну и тэдэ. Забросал вопросами. Было впечатление, что не я его, а он меня допрашивает.
– Ну что ж, – медленно проговорил Сергей Павлович. – Значит, он и будет твоим заданием на ближайшее время. Все, что можно, любые данные и подробности. Особенно постарайся раскопать любой, самый ничтожный фактик, момент, когда он мог, хотя бы теоретически, пересечься с Натальей. Вплоть до случайной встречи в трамвае.
Борис немедленно вскинулся.
– То есть вы не исключаете сговор? А может быть, мы все тут – одна банда? Я, вахтер, Наташа, Слава Комиссаров?
