на холме. Она была построена из желтоватого резного камня – большая редкость в здешних местах, где еще без малого шесть веков зодчие будут отдавать предпочтение более доступному материалу – дубу и сосне.
Ирга встала. Ей захотелось посмотреть диковинный храм поближе, и она пошла к нему, порадовавшись, что платье успело высохнуть и серебряные застежки на груди опять засияли. По крайней мере замарашкой ее, жену мерянского князя, не назовут.
Она не запомнила, как оказалась на том берегу. Может быть, ее перевез белый корабль с голубой полосой вдоль борта и двумя большими колесами… Пока она шла к воротам церкви по пыльной дороге среди пахучих трав и веселых желтых одуванчиков, занялось утро. Солнце засверкало в голубизне, само похожее на большой одуванчик. Внизу, у ног, плавал туман – это испарялась роса. Княгиня неторопливо поднялась на холм и увидела храм вблизи – он оказался очень старым. Барельеф на колоннах кое-где потрескался, у стен густо росла лебеда и крапива, но над дверью, сделанной в виде римского портика, висела икона – верный признак того, что храм был действующим.
Прямо перед ней стояли мужчина и женщина, будто в нерешительности: зайти или не зайти. Оба молодые, оба красивые: он – черноволосый, стройный, с кошачьей грацией, которую было видно даже сейчас, когда он пребывал без движения. Она – худенькая, изящная, чуть ниже спутника, со светлыми, будто прозрачными северными глазами и волосами цвета драгоценной платины, перевязанными бархатистой черной ленточкой. Одеты они были, на взгляд княгини, довольно странно, но она не удивилась: мало ли какие здесь обычаи…
– Не ходи, – послышалось ей.
– Почему? – спросил мужчина, и Ирга вдруг затрепетала, узнав его – Того, Кого видела впервые в жизни.
– Я боюсь.
– Здесь никого нет.
Дверь скрипнула. Женщина несмело вошла внутрь. Мужчина собрался было вслед за ней, но неожиданно что-то почувствовал, чье-то присутствие… Он обернулся и встретился глазами с Иргой. И удивленно спросил:
– Мама?
Глава 11
ПОКОЛЕНИЕ ЭНТУЗИАСТОВ
Руководителя клуба «Кремень» звали Владимир Львович Шуйцев. Борис решил не вызывать его повесткой, просто узнал в справочном номер телефона, позвонил и договорился о встрече, предложив, так сказать, нейтральную территорию. «Зачем? – осведомился Владимир. – Вы что, журналист? Будете писать? Клуба-то давно нет, вы не знали?» – «Не журналист, а следователь». – «Тем более. Дело закрыто, к чему ворошить?» – «Надо, поверьте». Тяжелый вздох: «Надо так надо».
– Не беспокойтесь, много времени это не займет.
Шуйцев смутился.
– Я не о времени, этого добра теперь навалом. Ладно, подъезжайте. Домой не приглашаю, уж извините… Лучше посидим где-нибудь.
– Как скажете.
…Он очень хорошо помнил этого мальчика. Все-таки один из самых талантливых учеников, увлеченный до фанатизма («Слово какое-то…» – поморщился Борис. «В общем, да. Но это если речь идет о каким- нибудь клубе типа „Спартак-чемпион“, вы не согласны? А тут – парень занят серьезным и полезным делом, военной историей времен наполеоновского нашествия. Сейчас ведь патриотическое воспитание как бы отменено, принято ругать все наше и восхвалять западное». – «А вы считаете, нельзя быть хорошим историком без того, чтобы быть патриотом?» – «Конечно! И потом, главное: парень, в отличие от сверстников, четко знал свою дорогу. Мне это импонировало»).
Дорога эта имела свое начало в подростковом клубе «Кремень» (угол улиц Володарского и Коннозаводчиков). Сначала, как водится, народу набежало столько, что не вмещала небольшая комната на цокольном этаже. Тем более что Владимир расстарался: дал объявление в газетах, вспомнил свое прошлое художника-оформителя (известное в стране Репинское училище, худфонд, портреты вождей и фигуры комсомольцев-культуристов то с отбойным молотком, то за клавиатурой ЭВМ – в зависимости от грядущей кампании), нарисовал красивую вывеску, выставил в краеведческом музее свою личную экспозицию, свою гордость: уникальное реставрированное оружие, обмундирование, предметы воинского быта середины прошлого века. Словом, привлек и увлек окрестных пацанов. С тех пор прошло время – кто-то поостыл, подался в другие сферы (в основном связанные с малым бизнесом), кто-то повзрослел и подумал, что, чем лазать по пыльным книгохранилищам и горбатиться на раскопах, лучше валяться дома на диване с банкой пива и смотреть «Клуб кинопутешественников» – там еще круче. Но кто-то и остался, пройдя через все нешуточные испытания, – из них Шуйцев сколотил команду. Первым в этой команде по праву считался четырнадцатилетний Стасик Кривошеий («Вот уйду на покой, – думал Владимир, – будет мне замена…»).
– Вам неприятно вспоминать? – спросил Борис, когда собеседник замолчал.
Тот пожал плечами.
– Это как старая рана, знаете? Вроде не болит, пока не ковырнешь пальцем…
– У нас было два ружья с центральным кремневым запалом. Мы сделали их сами – использовали архивные чертежи и прототип…
– Прототип?
– Несколько лет назад я привез из-под Смоленска, из раскопок. Ружье оказалось французским: какой- нибудь наполеоновский гренадер бросил при отступлении. Деревянный приклад, правда, истлел… Да и вообще мало что сохранилось.
– Значит, те два ружья были… как это… действующими моделями?
– Современными реконструкциями. Мы и пули отлили в мастерской (я вспомнил кое-какие прежние навыки). Четыре из них мы использовали – постреляли в лесу за городом. Остальные я спрятал в сейф.
– Как же мальчишка добрался до них?
– Он не добрался, – тихо ответил Шуйцев. – Он отлил свои. Попозже, тайком, вдвоем с приятелем. Тот, правда, не знал для чего… На дело Стасик ходил в одиночку.
Не знал… Борис хмыкнул про себя: для чего отливают пули? Чтобы пострелять в лесу, ощутить вместе с прикладом у своего плеча атмосферу тех времен (грохот боя, батарея Тушина и другие батареи, выстоявшие в крови и победившие, кивера и разноцветные мундиры в клубах дыма, топот конницы и сверкание сабель, радостная готовность отдать всего себя, до конца – а там будь что будет… За веру, царя и Отечество!). А еще – чтобы попрактиковаться перед тем, как пойти домой к однокласснице, пристрелить ее папочку- бизнесмена, выгрести из ящиков деньги (основной капитал папаша держал в конторе в стальном сейфе – до него добраться не удалось) и спокойно удалиться, оставив труп с кровавым месивом вместо головы…
– Я уверен: Стаса кто-то подговорил. Кто-то взрослый, циничный и безжалостный.
– На следствии эта версия не подтвердилась…
– Значит, плохо искали, – отрезал Владимир. – Свалили на мальчишку…
– Стрелял, бесспорно, он. Отпечатки пальцев на прикладе и на спусковом крючке… Это после того случая ваш клуб закрыли?
Шуйцев несколько потерянно кивнул. Запал, с которым он бросился защищать своего питомца, иссяк, он опустил голову и замолчал.
– Я и сам не смог бы дальше… Все же Стас – мой ученик. Я был за него в ответе. После всего, что случилось, я бы ни за что не посмотрел в глаза остальным.
Он долго вертел в руках наконечник стрелы, который Глеб извлек из сиденья «Жигулей». Покачал головой.
– Изготовлено со знанием дела. Я в этой эпохе не специалист, однако… А вы уверены, что это чистое серебро?
– Так утверждает эксперт.
– Удивительно.
– Подумайте. Может быть, вам приходилось слышать о каком-нибудь клубе или обществе, сходном по направлению с вашим?
