начальник, и еще есть этот самый компьютерщик, который и пишет программное обеспечение. Остальные паразитируют на нем, получая пять шестых общего заработка. Точно такая же ситуация сложилась на любом производстве, в любом медиа-проекте и даже в большинстве властных структур.
Мы живем в стране посредников, ничего не производящих, ничего толком не умеющих, но очень себя уважающих. Культура эффективных менеджеров тупей, бессмысленней и позитивней самого кондового реализма, ибо идеалы в ней отсутствуют изначально, а культура без идеала похожа на дом без хозяина. Редкий эффективный менеджер написал бы хоть на тройку диктант для седьмого класса – см. хотя бы романы Сергея Минаева. Эффективный менеджер строго реализует принцип Шекспира: «Сведи к необходимости всю жизнь – и человек сравняется с животным». В «Лире», в оригинале, это выражено еще и посильней: «Allow not nature more than nature needs, man's life is cheap as beast's». Тут важно именно это обесценивание: человек сравняется с животным в цене, в стоимости. Что мы и наблюдаем – потому что у природы, сиречь натуры, сиречь жизни, отнимается все, что делает ее жизнью: все это красиво, но неэффективно.
Сегодня в России предложено оставить семь гиперсуперпупермегаполисов, между которыми проляжет мертвое пространство: в конечном счете именно к этому сводится план, предложенный министерством регионального развития. В самом деле, зачем нам столько земли? Зачем столько своих производств, если на мировом рынке они все равно неконкурентоспособны? Зачем, наконец, столько народу? Нам нужно оставить ровно тех, кто будет обслуживать трубу – и ровно до тех пор, пока нам будет что по ней качать. Вне зависимости от идеологии (Ельцин был либерал, Путин позиционируется в качестве государственника) все мероприятия российской власти в последние двадцать лет были так или иначе направлены на редукцию – причем по всем направлениям. Это было сокращение населения, сопровождавшееся деструкцией просвещения, деконструкцией здравоохранения и развалом социального обеспечения; осуществлялось это путем деления всех российских институций на элитные и общедоступные. Общедоступные деградируют и уничтожаются, вследствие чего единственной живой средой в стране оказывается Рублевка. О ней сегодня и пишутся книги – прочая Россия не представляет интереса для романиста. Писать о ней так же мучительно, как лежать в районной больнице. Нет более эффективного способа для уничтожения любой страны, как поделить ее население на перспективное и отсеянное; в отсев сегодня ушло три четверти наших компатриотов. Остальным предлагается забыть об их существовании, ибо тратить время на поддержку того, что не стоит само,- неэффективно.
Но в этом и заключается главное отличие государства от корпорации: государство выживает лишь тогда, когда ему нужны решительно все его граждане. Когда в нем работает единственная универсальная национальная идея: «Лишних людей у нас нет». Идеальному государству, в отличие от идеальной корпорации, нужны все его граждане вплоть до последнего бомжа. Оно заинтересовано не в сокращении, а в приросте рабочих мест. Его интересует не только прямая выгода, но и элементарная занятость населения, а лучше бы – поглощенность всего этого населения великим проектом, вне зависимости от того, принесет он быструю выгоду или нет. Идеальное государство мечтает не о профицитном бюджете, а о полете на Марс,- и тогда у него сам собою формируется профицитный бюджет. Эту генеральную зависимость между бескорыстием и профитом сформулировал еще Корней Чуковский: «Пишите бескорыстно, за это больше платят». В мире великих сущностей, рассчитанных на долговременное существование, успешны только проекты, не сулящие половине населения высших благ и вкусных обедов за счет уничтожения другой его половины. Невозможно выстроить могущественное государство, вдохновляя граждан идеей воскресного шопинга в гипермаркете. Напротив, сам шопинг в гипермаркете и прочие радости консьюмеризма становятся следствием чего-нибудь этакого непрагматичного, неэффективного с виду – вроде намерения построить свободную страну, живущую по закону, или удивить весь мир образованностью своих детей.
Редукция, само собой, не бесконечна. Человеку надоедает ежедневно отказываться от чего-нибудь еще: от интеллектуальных развлечений, от телевизора, от осмысленного труда или трехсложных слов (двусложные короче, эффективней). Сколь бы ни была удобна топ-менеджеру деградация персонала, неспособного думать уже решительно ни о чем, кроме куска,- одновременно с этой редукцией нарастает общая тошнотворность бытия, и она-то кладет предел столь удобно, казалось бы, устроенной системе. В том-то и заключаются главные претензии самых разных, зачастую идеологически полярных людей и организаций к нынешней российской власти – и соответственно жизни: эта жизнь состоит из последовательного отказа от всего хорошего. Для того чтобы делать деньги, карьеру, газету, вы должны с самого начала отказаться от всего, что вам дорого, и именно ценой этой отрицательной селекции заползти в социальный лифт. Этой же породы – кадровый проект «Единой России» под условным девизом «Спихни начальника»: вступи в «Единую Россию» – и у тебя появится шанс потеснить босса. Если он, конечно, не успел вступить туда раньше. Это и есть отрицательная селекция в действии: власть получит не тот, кто компетентен или профессионален, а тот, кто лицемерен и беспринципен. То есть для подъема по лестнице надо для начала встать на четвереньки, а лучше бы лечь на брюхо. Охотники, конечно, находятся – но их немного.
Эффективные менеджеры, в принципе, догадываются, что время их на исходе: нефтяной запас не бесконечен, а другого ресурса они предложить не в состоянии. Но одна из главных особенностей эффективного менеджера – еще и редукция собственного сознания: он начисто отрубает у себя способности к предвидению, тревогу, смутный страх – все, что обычно помогает человеку готовиться к будущему или предотвращать его. Эффективный менеджер до такой степени живет настоящим, что когда наступает будущее – он этого чаще всего не замечает. Он не понимает, почему вместо офиса вокруг него ржавый пустырь, называемый свалкой истории. Он даже пытается кем-то командовать на этом пустыре, делая его более эффективным…
Вот там пусть и командует. Самое лучшее для него место.
Дмитрий Быков
Пестель, Тухачевский и Ходорковский
В конце 2005 года одновременно увидели свет две книги: первая – двухсотстраничное эссе Валерия Панюшкина «Узник тишины», вторая – монография Юлии Кантор «Война и мир Михаила Тухачевского» (М., «Огонек» – «Время»).
В книге Кантор все было бы замечательно, если бы не один вопрос, возникающий у всякого непредвзятого читателя. Этот же вопрос можно задать и применительно к «Узнику тишины». Итак, Ходорковскому (Тухачевскому) не дали поступить, как он хотел. А как он хотел-то, собственно? Мы знаем, что происходит в случае победы Путина (Сталина). А какую страну хотел построить западник Ходорковский или штабист Тухачевский? Из монографии Кантор так и не ясно, в какой степени автор сожалеет о крахе Тухачевского: помимо искренней и вполне объяснимой влюбленности в «блестящего офицера» – действительно ли Юлия Кантор полагает, что в случае победы принципов Тухачевского Советская Армия оказалась бы лучше подготовлена к войне? Впрочем, это ведь и не к ней вопрос: тут желательно было бы выслушать военного историка или теоретика. Концепция Тухачевского имела свои плюсы и минусы, они-то нас и интересуют; как стратег Тухачевский безусловно умнее и убедительнее Сталина, а Ворошилов и Буденный вообще не идут в сравнение с бляхой его ремня, но Тухачевский во главе армии – ситуация не идеальная. Даже специалисты германского генштаба утверждали, что он «очень умен и очень тщеславен»; в войнах всегда срабатывает иррациональный элемент, решающую роль играет некое привходящее обстоятельство, а не только штабное искусство. Не знаю, до какой степени Тухачевский желал сместить руководство страны (это вопрос отдельный, мы к нему вернемся), но цену этому руководству он знал. Отличался он от него не только интеллектом и способностями, но и еще одним важным параметром: он не был «своим» для страны – в отличие от Сталина, чью народность (пусть в самом отвратительном смысле слова) отрицать трудно. А если во главе армии стоит не-свой – военный успех проблематичен даже при идеальном стратегическом расчете.
Так вот, аналогия между Ходорковским и Тухачевским еще полнее, чем аналогия между Троцким и Березовским. Тут я описал бы важный принцип государственного управления, ноу-хау самого Господа Бога: в Библии, а также в многочисленных легендах на сей счет все описано подробно. Кто такой Сатана? Падший ангел. Господь его старательно выращивает, замечает в нем необоримое тщеславие (при столь же несомненных способностях), дает ему дозреть, перезреть и лопнуть – то есть замахнуться на верховную власть. После чего низвергает, чтобы затем все свои промахи валить на его происки. Кто яблоко подсунул? Сатана. Кто Христа искушал? Кто человека соблазняет? Опять же он. Поистине, если бы дьявола не было, его бы стоило выдумать. Многие и выдумывают: всякий настоящий правитель с самого начала озабочен тем, чтобы вырастить Сатану, в нужный момент низвергнуть и все на него списать. Не исключаю, что именно этими соображениями диктуется пресловутая загадочная пассивность Александра I, неоднократно и достоверно информированного об офицерском заговоре; весьма возможно, что он давал нарыву назреть и лопнуть. Ленин растил Троцкого – уверен, что именно для последующего низвержения (хотя, думаю, что, как политик исключительной дальновидности, он придерживал в резерве и Сталина – для такого же низвержения; хотел посмотреть, как оно пойдет). Сталин Троцкого низверг и нуждался в собственном Сатане. Таким Сатаной и был Тухачевский – отличавшийся действительно яркими способностями и действительно безграничным тщеславием.
Между ними небольшая, но важная разница: Троцкий ни при каких обстоятельствах не мог взять власти. Тухачевский – мог и, судя по всему, хотел. Равным образом и Березовский ни при каком раскладе не мог бы оказаться всероссийским лидером – обаяния того нет, и слишком еврей, и явно суетлив, а главное, налицо избыток креативности и экспансии: сам себя сожрет, а дела не сделает. Ходорковский – иное дело. Панюшкин открытым текстом несколько раз признает, что Ходорковский хотел и мог увести страну из-под Путина (у него это называется – «сделать Россию по-настоящему западной»).
И Тухачевский, в друзьях у которого была вся интеллектуальная армейская элита, и Ходорковский, начавший уже зомбировать с помощью «Открытой России» целое поколение маленьких мокрецов,- имели вполне реальный шанс действительно захватить власть в стране. Этим и отличается Главный Враг образца двадцатых (и девяностых) от Врага образца тридцатых (и двухтысячных). Именно поэтому Врага образца двадцатых можно выслать – а демона образца тридцатых надо изолировать. Режим Путина, конечно,- далеко не сталинский: канонизируется не Иван Грозный, а Николай Первый. Это стало особенно заметно во время 180-летнего юбилея декабристского восстания, когда только ленивый не превознес мудрого царя, остановившего путч; книга Оксаны Киянской о Пестеле, только что вышедшая в ЖЗЛ, тоже в этом смысле очень любопытна. Режим Путина не стал расстреливать своего Тухачевского, хотя выбрал на роль Сатаны фигуру, типологически очень схожую с главным советским штабистом: блестящ, тщеславен, отличается европейским лоском, красавец, любимец интеллигенции… Путин ограничился тем, что дал Ходорковскому восемь лет. Но всех соратников Ходорковского (как и всех единомышленников Тухачевского) собирается репрессировать, да уже, собственно, и начал. Некоторые надеются, что дело ограничится Ходорковским, но надеются, по-моему, напрасно – ибо здесь в игру вступают иные силы, не зависящие от злобной воли Путина. У нас стоит начать – как всем уже
Открытым остается вопрос о том, хотел ли Тухачевский всей полноты власти, организовывал ли он заговор военных – или все это чистый самооговор; неясно также, желал ли Ходорковский установить парламентскую республику – или Белковский со своими стратегами зря бил в колокола. Достоверных сведений нет: показания Тухачевского добыты под пыткой, письма Ходорковского вряд ли написаны Ходорковским (да из них почти ничего и не понятно). Остается гадать на кофейной гуще, то есть исходить из логики их действий. По этой логике Тухачевский не мог не понимать, до какой степени Сталин в самом деле бездарен как стратег; по этой же логике, Ходорковский не мог не желать экспансии. Хотели ли они власти? Думаю, это весьма вероятно. Полагали ли при этом, что хотят не личного всевластия, а блага для России? Почти убежден. Привело бы это к гибели страны?
Не уверен, но думаю, что в России Ходорковского места для меня не было бы, и все кризисные процессы, которые полным ходом шли в России девяностых, в открытой России Ходорковского многократно ускорились бы. Иное дело, что Тухачевского после пыток расстреляли, а Ходорковский сидит в чрезвычайно тяжелых условиях, и высказывать такие версии как-то не очень комильфо с либеральной, да и с общечеловеческой точки зрения. Главное же – назвать аресты Тухачевского и Ходорковского благом для России никак не получается вот по какой причине: с арестов Тухачевского, Якира, Эйдемана и других фигурантов «процесса военных» началась вакханалия настоящего, большого террора. Так было в тридцать седьмом, и нет никаких оснований полагать, что в 2006, 2007 или 2012-м что-то кого-то остановит. Так что альтернатива, сами понимаете, небогатая. Правда, сталинская Россия все же уцелела и выиграла войну, но, повторяю, нет достоверных данных о том, какой была бы Россия Тухачевского (Ходорковского). Может, она и войны бы не допустила?
Тут есть совпадения буквальные, разительные: чтобы Враг в своей гордыне окончательно позабыл о самоограничении, надо подтолкнуть его к власти, показать свою слабость, фактически спровоцировать: Сталин 7 мая 1932 года направляет Тухачевскому… покаянное письмо!
«Я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма – не совсем правильны… Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты моего письма с некоторым опозданием».
