Эвакуатор

Это у вас бывает разумная палочка, а у нас ничего подобного, ему вкатили пять кубиков под металопатку, и он совершенно исцелился, и даже размножился, и скоро метаморфов стало можно использовать для строительства новых жилищ.

В каком смысле? Наш муж затыкал ими щели?

Нет, они носили кирпичи.

Нет ли тут физиологической дискриминации?

Опомнись, какая дискриминация, просто они могут больше на себе таскать. Если хочешь, дядя Боря будет им помогать.

О нет, дядя Боря нашел себя в совершенно другой области. Как известно, он отлично управлялся с любыми механизмами, хотя бы и внеземного происхождения. Он никогда не унывал, не особенно скучал по Земле и даже, кажется, считал, что они никуда не улетали – ведь механизмы были тут устроены совершенно по-земному, да и развалины были такие же. Бардак, одним словом. Иногда, когда он все-таки пытался осмыслить происходящее (а это случалось нечасто, потому что хорошему шоферу и механику абстрактные размышления совершенно ни к чему), – он допускал, что это все было какое-то спецзадание и забросили их на самом деле в какую-то дальнюю страну, вроде, может быть, Японии. А мы ее, вероятно, разбомбили из- за островов и вот теперь восстанавливаем в порядке братской помощи. У них есть, конечно, всякая японская техника, очень трудная для российского понимания, а все-таки доступная; есть биороботы, которые исцеляются пенициллином, и даже зеркальные стены для показа удивительных телепрограмм – правда, после того, как дядя Боря починил их, они стали крутить один сплошной «Аншлаг», потому что, я ведь говорил тебе об этом, зеркальная стена транслирует и оформляет именно твои тайные желания. А у дяди Васи были вот такие, ему неоткуда было взять других. Он собрал несколько экскаваторов, отремонтировал выртылет, и в перспективе из трех наших леек вполне мог бы собрать одну очень большую, чтобы улететь туда, к нашим, – но с нашими до сих пор не было связи, и экспедиция откладывалась. Не полетишь же наобум лазаря. Может, там трудности. А может, просто еще не долетели, все-таки это ужасно далеко.

Да и вообще – зачем было улетать? Все, что не ладилось у землян на родной планете, здесь стало получаться само собой: может, потому, что начальства не было, а скорее всего, потому, что действительно воздух был другой. Там тоже была чужая планета, но они об этом не знали и старательно делали вид, что своя. А здесь была явно чужая, и ни перед кем не надо было притворяться. Чужую не надо было оправдывать, когда на ней обваливался очередной дом; ее не надо было присваивать, потому что она и так принадлежала им, а национальных и территориальных споров между ними быть не могло, как не бывает их на необитаемом острове. И даже чеченка Майнат нашла себе дело – оружия было много, дынымыта тоже, это была такая местная промышленная взрывчатка для горного дела, взрывай не хочу, и дядя Боря приспособил ее для взрывных работ в городе. Надо же было обрушивать старые дома, иначе они сами рухнут и могут придавить деток. Майнат с хищной, мстительной радостью закладывала в подвалы дынымытные шанки (которые отыскивала своим безошибочным нюхом радостно визжавшая Псоу), отбегала и любовалась торжественным, медленным осыпанием. В Чечне просто не готовили пиротехников, не то бы она, конечно, нашла себя. Ненависть ее к русским немедленно улетучилась, потому что никаких русских здесь больше не было – вся русскость Катьки, дяди Васи и Любови Сергеевны испарилась, заменившись статусом Робинзонов. У Робинзона национальности нет.

Да, чтобы не забыть: метаморфа прозвали Пятницей.

Так открылся универсальный рецепт спасения человечества: его оказалось достаточно всего лишь переселить. Дело даже не в том, что Земля – маленькая и тесная планета. Она большая, места всем хватит. Проблема в том, что она слишком давно заселена: переезд – необходимый и приятный стресс, даже квартиру надо менять раз в десять лет, а можно и чаще. Шутка ли – вечно жить в одном доме! Переезд сплачивает, забываются мелкие раздоры, начинается как бы новая жизнь. Главное же – на Земле все подспудно чувствовали, что их сюда сослали. Слишком много было паханов, надсмотрщиков, шутов – все как в лагере, и здравые социологи давно бы уже заметили это сходство, если бы обладали хоть малой толикой фантазии. Ясно же, что такие отношения могли сложиться только в насильственно созданном коллективе. А земляне все спорили, откуда на Земле возникла жизнь. Неоткуда ей было возникнуть, кроме как из другого, прекрасного мира, где она зародилась естественным путем, – а потому и отношения на Земле были, как во всяком насильственном и замкнутом сообществе. Попытки к бегству периодически предпринимались, но какие-то все малоудачные – в околоземное пространство, максимум на Луну… И правильно: кого надо, и так отправят.

Постой, постой. Но, выходит, дивный далекий мир тоже ни от чего не застрахован?

Конечно. Смертны все, просто можно умереть от инфаркта, а можно от сифилиса. Не чувствуешь разницы? Представь на секунду, что было бы, объяви кто-нибудь тотальную эвакуацию у вас. Люди ломились бы в лейку, продавали бы место в очереди, затаптывали слабых… А как у нас? Ты видела, как организованно все прошло у нас?

Видела, спасибо, Пятницу вон бедного чуть не затоптали.

Во-первых, это единичный Пятница, а у вас их были бы тысячи. Тысячи! А во-вторых, почем ты знаешь, может быть, он был ранен. Мы могли погибнуть от вторжения чуждой цивилизации, могли пострадать от войны или экономического кризиса, и даже скорей всего нас погубила какая-то чуждая сила; позволь, я это объясню. Мы все-таки были слишком хорошими. Мы не были готовы к отражению агрессии. У нас даже не было оружия, кроме дынымыта. Нас погубил проклятый принцип невмешательства, и когда кто- то решил нас истребить – нам нечего оказалось этому противопоставить.

Кто же решил вас истребить? Где захватчики? Ведь просто так никто никого не истребляет, это же так естественно. Ну так где они, эта чуждая сила?

Она… она нигде. Они вовсе не ставили себе целью нас захватить. Это только у вас, на тесной Земле, возможны такие глупые, мелко-наивные объяснения. Что, может, вашим террористам нужно ваше метро, ваша земля, ваши женщины? Глупости, ваши женщины даже самим себе не нужны. Есть иррациональное зло, которое само себе причина, и оно вышло наконец из-под земли, вырвалось, потому что созрело. Это вовсе не то зло, которое просто анти-добро. Это нечто третье, нечто из иной парадигмы, зло помимо всех объяснений и мотиваций, – зло, до такой степени брезгующее всем человеческим укладом, что ему не нужно от вас даже дани. Помнишь, как в стишке про черных птиц? Черные птицы кричат всю ночь, черные птицы хотят мою дочь. Он им предлагает все по очереди – свою душу, свой дом, свое лицо… А им ничего не надо.

Господи, какой ужас.

Да, именно такой ужас. Это зло может появиться и у нас, и у вас, и согласись – ты же предчувствовала его с самого начала.

Да, конечно, я даже с ним соприкасалась. У нас в классе была такая девочка.