балов и праздников придворные давно бы превратились в угрюмых домоседов.
— Ты смеешься надо мной?! — воскликнула Милена.
— Нисколько, — не покривив душой, ответила королева.
— Тогда, если ты действительно считаешь меня взрослой, почему ты не хочешь рассказать мне правду о моих родителях? Я смогу понять и принять все, что бы ты мне ни сказала. Какой бы страшной ни была эта правда.
Эйриэн еле удержалась от горестного вздоха — сейчас и так достаточно неприятностей, помимо этого злосчастного разговора, ну почему Милена не может подождать еще пару- тройку недель?
Младшая сестра посмотрела на нее исподлобья, и ее взгляд не сулил ничего хорошего.
— Портреты твоих родителей висят в главной галерейной зале, — тихо сказала она с истинно детской жестокостью. — А о моих никто ничего не помнит: ни как их звали, ни как они выглядели, ни того, какими людьми они были. Никто. Понимаешь? Даже старая Нелл! Почему?
Королева давно уяснила урок: именно тот, кого любишь больше всех, способен причинить самую великую боль. Портреты — что с них взять, если те, кто на них изображен, не вернутся.
Эльфийка вспомнила, как через три дня после того, как папа и мама отправились за море, Николо застал ее за прелюбопытнейшим занятием: она пыталась стащить их портреты со стены. Тяжелые алмазные рамы раскачивались из стороны в сторону, но никак не желали падать — уж слишком хороший мастер вешал их на стену. Старый советник невозмутимо наблюдал за ее злобными безуспешными попытками до тех пор, пока она наконец-то не выдохлась и не отступила.
— Думаешь, этим ты вернешь их или отомстишь им?
Эйриэн тогда ничего не ответила, развернулась, напоследок долбанув раму кулаком, и оставила портреты висеть — они все равно никого не вернут, а даже если их снять со стен, родители об этом так и не узнают.
Королева собрала все свое самообладание в кулак и попыталась ответить сестре как можно мягче:
— Милая, если ты и впрямь считаешь себя взрослой, тогда потерпи, пожалуйста, до своего дня рождения. Ведь осталось совсем немного. Я обязательно выполню свое обещание, и ты все узнаешь.
— Правда?
— Конечно. Разве я когда-нибудь тебя обманывала? Милена отрицательно покачала головой, села на кровать рядом с эльфийкой и обняла ее:
— Прости, что постоянно надоедаю тебе, у тебя и так забот полно. Просто мне сильно-сильно-пресильно хочется все поскорее узнать.
— Я знаю, — улыбнулась ее величество, взъерошив рукой волосы сестренки.
Они примирительно поцеловались, и Эйриэн, пожелав сестре спокойной ночи, вышла.
Она закрыла дверь и прислонилась к ней, вытирая ладонью несуществующий пот со лба. Да, этот сложный и, возможно, не совсем приятный разговор отодвинулся еще на немного, но когда-нибудь придется открыть правду. Как отреагирует Милена? Как поведет себя, сможет ли понять и простить то, что с самого младенчества ее все обманывали? Ради ее блага, конечно, но все же обманывали.
Королева пересекла коридор наискосок. Дежуривший пажонок проворно вскочил с кресла, на котором развалился, пока никого не было, и открыл для монаршей особы дверь. Эйриэн задержалась на минутку возле него:
— Келл, беги к Марии, скажи, чтобы приготовила теплое молоко, ягоды, фрукты и пирожки. Возьмешь все это и отнесешь к королевской библиотеке. Я скоро туда подойду. Потом можешь идти спать. Все понял?
Мальчишка кивнул.
— Потом могу идти спать, — уверенно брякнул он. Эльфийка улыбнулась:
— Что ты должен принести в королевскую библиотеку?
Паж задумался:
— Ягоды, фрукты, пирожки и молоко?
— Теплое молоко, — поправила его королева и легонько подтолкнула ладонью. — Ну беги и ничего не перепутай.
Келл побежал по коридору так, что только пятки засверкали — очень уж спать, наверное, хотел.
Эльфийка вошла в полутемную комнату — горело лишь несколько дежурных подсвечников и канделябров, — подошла к столу, взяла злосчастный томик ни в чем не повинных пока орков и приблизилась к камину. Прежде чем положить руку на один из висящих над очагом подсвечников, девушка обернулась и вздохнула, глядя на мягкую, теплую кровать. И все-таки лучше быть от нее подальше, если решила провести бессонную ночь, даже если ты находишься под действием заклинания концентрации. А то забудешь обо всем и не вспомнишь поутру, как ты оказалась в этой самой мягкой кровати.
Глава 3
Тайные ходы
Подсвечник послушно повернулся под ладонью девушки, и резная панель рядом с камином отодвинулась в сторону, открывая тайный проход. По вечерам Эйриэн предпочитала передвигаться тайным способом. Днем, когда дворец наводнен придворными, ей просто необходимо попадаться им на глаза, чтобы за время ее путешествий они не забыли, как выглядит их королева, но ночью, когда редко кого встретишь, нет ничего лучше ходов в стенах.
Помимо ее величества, данным способом передвижения любили пользоваться некоторые члены королевского совета, трубочисты и шептуны Ивэна. Они, скорее всего, даже в этот поздний час находятся на работе — неусыпно следят за прибывшими гостями, а может, даже за кем- то из придворных. Кто знает?
Кроме того, что ходы в стенах были безлюдны, они еще и намного сокращали путь. Уже через несколько стрелок эльфийка входила в самые верхние покои башни магов. Эйриэн не ошиблась — даже в столь поздний час Лукеен все еще был за работой. Он, не отрываясь от своего увлекательного занятия, поздоровался:
— Доброй вам ночи, ваше величество. Королева улыбнулась:
— Здравствуй, Старый. И откуда ты все знаешь?
— Ну на то я и Старый, чтобы все знать. К тому же Виола предупредила меня, что ты придешь ночью. Зря ты отказываешься ее выслушать, она могла бы рассказать тебе много полезного и интересного.
Девушка передернулась, услышав имя Виолы.
Почему-то предсказателями чаще всего становились женщины. Существовало мнение, что этот дар передается по женской линии и редко кто из мужчин обладает подобным талантом. Эйриэн не любила Виолу не только за страшный вид. Это была скрюченная годами старушенция с длинным, загибающимся книзу носом и глубоко посаженными маленькими черными глазками, голос у нее был скрипучий, словно жалоба старого дерева. Именно такими ведьмами пугали матери своих малышей, если те отказывались засыпать.
У девушки была причина ее не любить. Стыдно признаться, но
