куда-то отправляется, значит, там на одну беду станет меньше.
От столицы к Стиону, приграничному с Пошегретом городу, вело две дороги. Одна из них шла через центр страны. Она петляла от одного крупного города к другому, но зато была более объезжена и безопасна. На ней чаще встречались большие поселения, в которых даже попадались достаточно сносные гостиницы и постоялые дворы. Другая шла вдоль Драконова хребта, и на ней было всего два крупных города, основанных на месте торговли с гномами, которые проживали в горах. Ею мало кто пользовался, лишь горняки да иногда торговцы, предпочитавшие от вечной нехватки времени сократить расстояние.
Орки отправились по первой дороге, а Эйриэн — по второй. Она собиралась их обогнать, а также учитывала то, что посольство выехало на два дня раньше нее.
— Ну что, Серебрянка, нравится тебе вольный воздух? — спросила она у лошади, поглаживая ее по шее. — А мне-то как нравится!
Девушка вдохнула полной грудью и радостно пришпорила кобылу.
На дороге было не очень людно, только изредка попадались сельчане, в большинстве своем хоббиты, везущие в город свежие овощи и фрукты.
Вскоре справа от тракта показалась Заколдованная роща. В ней росли высоченные деревья с серебряной корой и ярко-зелеными листьями, которые к зиме приобретали цвет красного золота и были такими же блестящими. Их название затерялось в веках, а по-эльфийски их называли просто ларенхали, что означает «деревья». Густые кроны тесно переплетались вверху, поэтому под ними всегда царил полумрак, в котором выживали лишь папоротники да некоторые грибы. Ходили слухи, что там до сих пор живут единороги зимы, но в глаза их никто не видел.
Роща была первым местом, куда Эйриэн сбегала из дворца. Именно под кронами ларенхали Николо часами искал свою нерадивую подопечную. Никаких единорогов девочка не видела, но во время пребывания в роще она не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то постоянно наблюдает. Но стоило ей повернуться в ту сторону, где кто-то якобы находился — и там каждый раз никого не оказывалось. Говорят, расы зимы при желании способны были становиться невидимыми, может быть, это и делали загадочные единороги. Таинственность рощи была почти осязаемой. Папоротники вымахивали в беспросветной тени до невероятных размеров и, даже когда не было ветра, качали своими огромными лапами из стороны в сторону. Грибы, которые росли между узловатыми корнями, фосфоресцировали в темноте, словно чьи-то яркие глаза. В роще не пели птицы, не стрекотали белки, а мелкие грызуны если и были, то королева их никогда не видела, так же, как и хозяев этого места. Среди ларенхали всегда стояла тишина, и каждый шорох разносился далеко вокруг, будто набат колокола, а хрустнувшая под ногой ветка вызывала ощущение камнепада. Но Эйриэн нравилось это место, и всегда, когда выдавалась возможность, она старалась непременно там побывать, только далеко не заходила, чтобы не потревожить покой невидимых единорогов.
Сейчас она объехала рощу стороной и отправилась дальше.
К вечеру, когда мелкие многочисленные поселения, окружающие столицу, остались позади и путники почти перестали попадаться, королева въехала в лес. Ни в какой другой стране не было столько лесов, как в Эсилии. Эльфы, начавшие свое правление почти шесть сотен лет назад, приучили своих подданных бережно относиться к деревьям и не вырубать их без надобности. Если в других странах были лесорубы, то в Эсилии были лесничие — они вырубали лишь старые гнилые деревья да подпиливали больные ветки у здоровых. Работали лесовики круглый год, а работа все не кончалась и не кончалась. Наряду с дровами дома топились углем, который в избытке добывали гномы в Драконовых горах. Так что никто внакладе не оставался.
— И почему мне все советуют остерегаться лесов? Словно сговорились. Сначала Соловей, теперь вот Виола? — спрашивала сама себя девушка, въезжая под сень дубов. Пряно запахло смолой, мир вокруг заполнился тысячами звуков — прыгали белки с ветку на ветку, трещали сороки, где-то заливисто голосил соловей, жужжали пчелы, шуршали полевки, шустро перебирая своими маленькими лапками по прошлогодней листве. Только в лесу эльфийка чувствовала себя как дома. Никакие дворцовые каменные своды не давали ей такого ощущения уюта и защищенности.
Говаривали, что в Гаэрлене все дворцы делались в стволах огромных живых деревьев, обхват которых был величиной с башню дворца. Королева не знала, правда ли это. Сама она ничего не помнила о своей родине, ведь ее увезли оттуда почти сразу после рождения, а родители, да и остальные эльфы, которые ей встречались, об отчизне говорили скупо и мало, как о величайшей тайне вселенной, и все больше томно и загадочно вздыхали. Эйриэн не составляло труда им подыгрывать, вдохновенно возводя очи к небу и говоря мечтательно, с легким придыханием: «Ах, Гаэрлен, это…»
Но всегда во время таких разговоров ее мучили злость и зависть, потому что на самом-то деле она ничего не знала и совсем не понимала, почему все так себя ведут.
Вечер клонился к закату, и Эйриэн подыскивала место для ночлега. Она не стала заезжать далеко в лес. Увидев недалеко от тропы упавшее дерево, которое частью веток образовывало подобие шалаша, она слезла с кобылы и, отпустив ее пастись, стала обустраиваться на ночь: обломала ненужные ветки, а на те, что остались, накинула плащ, который защитил бы ее от внезапно начавшегося дождя и от ветра. Девушка достала припасенные еду и питье и уселась на поваленный ствол, наслаждаясь трапезой в одиночестве. Эльфийка предпочитала не охотиться без надобности. Во-первых, она могла долгое время обходиться без мясной еды, употребляя в пищу лишь ягоды, орехи и съедобные коренья. Во-вторых, ей это попросту претило. Звери, чувствуя в представительнице расы лесов почти собрата, доверчиво и без опаски шли на ее зов. Убивать беззащитных созданий она не могла, но когда уж охотилась, делала это по всем правилам: не пользовалась зовом, выслеживала добычу, как настоящий хищник, убивала лишь слабых и не больше того, что могла съесть сама. Охота не была запрещена в Эсилии, но особой популярностью не пользовалась, возможно потому, что в чащах ее густых лесов водились не только пикси, бродячие огоньки, дриады, фавны и прочие расы, а также иногда появлялись такие магические монстры, справиться с которыми был в состоянии лишь целый отряд ведьмаков.
Но это было только в чащах. Тому, кто путешествовал по дорогам, грозили лишь редкие разбойники. Сколько эту заразу ни пытались вывести, они никак не хотели истребляться. Постоянно находился кто-нибудь, считающий, что зарабатывать грабежом намного легче, чем честным трудом. Эйриэн их не опасалась, потому что разбойниками чаще всего становились расы лета, а с ними она могла справиться даже во сне, не открывая глаз. Интересно, и почему еще никто не подсчитал, кому достается больше: путникам от грабителей или наоборот. Королеве почему-то казалось, что на самом деле разбой — это не такой уж легкий труд, как думают те, кто решил им заняться.
Девушка не стала разводить огонь: отпугивать ей было некого, а наступающей темноты она не боялась. Она отрезала себе хороший кусок телячьей ветчины, достала один из многочисленных пирожков, сунутых «на дорожку» Марией, и только запустила зубы в еду, как где-то в лесу раздался пронзительный крик. Об ужине сразу же было забыто. Эльфийка повела ушами в поисках источника звука. Кричали где-то недалеко, но не на дороге. Снова кто-то крикнул, и все смолкло.
Эйриэн вскочила на ноги, взяла кобылу под уздцы и зашагала между деревьями к тому месту, где, как ей показалось, кричали. Серебрянка была не столь храбра, как хозяйка. Лошадь нервно фыркала и шла следом с явным неудовольствием. Несколько раз королеве приходилось останавливаться, чтобы успокоить трусливое животное. Наконец она услышала то, что ожидала, — треск ломаемых веток. Кто-то небольшого роста бежал от чащи леса к дороге. Королева ломанулась напролом и вылетела на небольшую полянку. Одновременно вместе с ней туда же, но с другой стороны, выскочила растрепанная девчонка лет семи. Девочка пробежала несколько шагов, но споткнулась и упала. Она попыталась встать, но ноги подвели ее, и она вновь повалилась на землю, перевернулась и в ужасе уставилась в ту сторону, откуда только что выбежала.
Тут эльфийка увидела, кого же так испугалась незадачливая путешественница по лесу. На поляну вышел волк: большие лапы грозно опускались на землю, глаза горели злобным желтым огнем. Ну вернее, это был волчонок, где-то лет двенадцати от роду, как определила Эйриэн. А еще вернее, это был совсем маленький оборотень, но девочке он должен был показаться очень страшным.
Королева выступила из-за деревьев и сказала по-волчьи:
