– Это лучше, чем сидеть и ждать их новой попытки.
– Вы твердо решили?
– Да.
– А Ольга?
– Она едет со мной. Я пытался уговорить ее остаться. Она и слушать не хочет. Впрочем, если моя затея сработает, мы оба будем в безопасности.
Слейд покачал головой.
– Как знаете… Удерживать вас силой никто не станет. Вы сможете вылететь, как только закончатся диалоги с моей службой и полицией.
– А они еще не закончились?!
– Нет.
– И долго ли…
– Нет, Борис, недолго. Но в организации вашего возвращения есть дополнительная трудность. Официально вы не отбывали из России, а значит, официально и не можете вернуться туда.
– Черт! Я совсем забыл об этом.
– Выход есть. Мы дадим вам фальшивые документы, в Москве вы уничтожите их. Если, конечно, вы согласны нарушить закон.
– Я согласен. Нарушать закон для меня вошло в привычку. Мистер Слейд, я страшно сожалею, что из-за нас пострадал ваш дом.
– Ничего, – улыбнулся Слейд, – ремонт уже идет.
В коридоре появилась Ольга Иллерецкая. Легким шагом она подошла к мужчинам, вытянула сигарету из пачки Гра-дова.
– Оля, – сказал Борис, поднося ей зажигалку, – мистер Слейд поможет нам вернуться.
– Когда?
– Скоро.
– Только не вздумайте меня благодарить, – произнес Слейд. – Может статься, я отправляю вас на смерть. Назовите меня жестоким за эти слова, но я предпочитаю не оставлять недоговоренности. Ольга, я предупредил Бориса, о чем – спросите у него. Но он не мой подчиненный, и приказать ему я не имею права.
19
Они покидали Англию. В аэропорт их привез человек, который стал им близок и дорог, но которого они едва ли увидят снова – Джек Слейд. Им не суждено было узнать, чем закончится расследование, какие выводы сделают полицейские и коллеги Слейда. Все это оставалось в не совсем чужой теперь стране, а их самолет улетал все дальше и дальше от Лондона.
Во время долгих вечерних разговоров Оля рассказала Слейду о своих музыкальных пристрастиях, а Борис – о незавершенном романе. В аэропорту Слейд преподнес им прощальные подарки. Девушке он вручил коллекционное издание «Лед Зеппелин», полный комплект альбомов, а Градову – «паркер» с золотым пером. Иллерецкая донельзя растрогалась и поцеловала Слейда. Борис пожал ему руку. Дождавшись, пока они поднимутся по трапу в самолет, помахав вслед стартовавшему лайнеру, Слейд уехал.
– Вот и еще одна взлетная полоса позади, – сказала Ольга, когда самолет набирал высоту. – Знаешь, а я уже скучаю по мистеру Слейду и его дому. Как жаль, что мы никогда не сможем его навещать.
– Никогда не говори «никогда», – буркнул Борис.
В Москве стояла жара. Прямо в аэропорту Борис обменял пятьсот долларов, коими их снабдил Слейд, на рубли, сохранив только часть заокеанских денег для расплаты с извозчиком. В машине он назвал адрес Антона Калужского.
– Нам нужно избавиться от документов, – шепнула девушка.
– А, да… – Борис попросил водителя остановиться, углубился в перелесок и сжег фальшивки.
Антон оказался дома. Он посмотрел на Иллерецкую и Градова так, что лишь не буркнул «век бы вас не видать».
– Я думал, все вопросы решены, – проговорил он.
– Все, да не все, – ответил Борис, проходя в комнату. – Понимаете, Антон, кое-что мы узнали от господина Левандовского. Он передал вашему отцу научные заметки… Они очень важны для…
– Хоть для оформления пропуска в рай, – отрезал Антон. – Я не позволю вам рыться в бумагах отца.
– Пропуск в рай? – Борис колюче улыбнулся. – Насчет рая не знаю, но, если мы не найдем этих заметок, нам вполне могут выписать пропуск в ад.
– Даже так?
– Именно так. Вы помните тех парней с дачи? Они не любят шутить.
Антон, усевшись на диван, покосился на Градова.
– Это как-то связано с… их требованиями?
– Как вам сказать, – уклончиво произнес Борис. – Уверяю вас, тут нет ничего такого, что нанесло бы вам ущерб. А нам эти бумаги могут спасти жизнь.
– Они настолько ценны?
– И да, и нет. Да, если использовать их по назначению. Но это очень опасно, поэтому использованы они не будут.
– Не понимаю, – вздохнул Антон. – Не понимаю и не хочу понимать… Не хочу иметь с этим ничего общего. Для меня все бумаги – только память об отце. Я бы не продал ни одной бумажки и за миллион, но вы такое говорите. Если вы найдете бумаги, вы исчезнете из моей квартиры навсегда?
– Да! – неожиданно зло бросила Иллерецкая. – И если не найдем, тоже исчезнем навсегда. Но не только из вашей квартиры.
– Ищите, – сдался Антон. – В кабинете отца целый шкаф набит папками и тетрадями.
Он провел их в кабинет, показал шкаф, а сам удалился на кухню, где принялся подчеркнуто громко греметь посудой.
Борис и Ольга приступили к поискам. Они быстро научились отличать округлый почерк профессора и не тратили времени на изучение написанного им от начала и до конца. Их внимание сосредоточивалось на других почерках.
К исходу второго часа поисков Борис наткнулся на папку, содержимое которой показалось ему знакомым.
– Смотри. – Он протянул папку Ольге. – «Воистину, ты восстанешь из забвения смерти»… То, что было в файле!
– А вот иероглифы. – Иллерецкая перелистала бумаги.-Да, похоже, нашли…
– Антон! – позвал Градов.
Калужский вошел в кабинет со стаканом чая в руках.
– Да?
– Вот папка Левандовского – Здесь же и записи вашего отца, его завершение этой работы. Бумаги Левандовского вам, понятно, ни к чему, но, если вы не возражаете, мы заберем и…
– Что уж теперь возражать, – Антон махнул рукой и поморщился – его рана еще болела, – берите, и желаю вам удачи…
– Куда теперь? – спросила Ольга на улице. Папка лежала в сумке Бориса, между записями «Лед зеппелин» и электробритвой.
– Я бы сразу двинул на виллу Бека, дорогу я запомнил. Но тебе туда никак нельзя.
– Борис, я…
– Стоп! Кто обещал слушаться? Переговоры с самим Беком – это одно дело, но любимая манера его ребят – сначала стрелять… Пошли к Мезенцеву. Вряд ли теперь они следят за его квартирой.
– Но нам и надо встретиться с ними.
– Не нам, а мне. И не с ними, а лично с Беком.
– Если ты прав насчет слежки, – сказала Ольга, – можно отправиться и к тебе домой. Логика та же самая.
