немногие.
— Пятиминутная готовность, — раздалось из динамиков «Магеллана».
Автоматика привела кресла в горизонтальное положение. Шерон удивилась тому, что все предшествующие эмоции оставили ее. Какая-то звенящая пустота в голове… И более ничего.
— Ключ на старт. Финальный отсчет.
Зеленые цифры ежесекундно менялись на экране главного компьютера шаттла.
4… 3… 2… 1… Старт.
Шерон инстинктивно сжала руку Игоря Шевцова. Он ободряюще улыбнулся девушке.
Земля содрогнулась от грохота. Столбы огня, сравнимые по ярости с атомными взрывами, ударили в бетон стартовой площадки.
Собравшиеся в наблюдательных секторах тысячи корреспондентов и съехавшихся со всей Америки любопытствующих (такова уж американская традиция — превращать каждый космический полет в национальный аттракцион) видели, как медленно приподнялся над стартовым столом могучий гигант, как рванулся к небесам, набирая скорость. Ореол пламени, бьющего из дюз твердотопливных ускорителей, постепенно превращался в сверкающую дневную звезду.
Перегрузки были даже меньше, чем ожидала Шерон. После сброса головного обтекателя поток солнечного света хлынул в иллюминаторы. В кабине воцарилась полная тишина. Шерон сжалась в комочек и похолодела. Она знала, что все идет как и должно — отделились твер-дотопливные ускорители, сейчас включатся основные двигатели «Магеллана», разгонят корабль до восьми километров в секунду и вытолкнут на орбиту. Но почему, ради всего святого, они так долго, бесконечно долго не включаются?!
Корабль словно остановился. Ни вибрации, ни шумов, никакого движения… А если…
Последовал сильный толчок, перегрузка возобновилась. Зажигание сработало точно по расписанию. Девятая минута полета.
— Мы на орбите! — оповестил Джералд Холт.
Перед глазами Шерон разворачивалась панорама Вселенной. Над окутанной голубой вуалью атмосферы Землей сияли огромные звезды на черном бархате. Солнце источало струи расплавленной меди. Эта картина, сотни раз виденная в проекционных устройствах комплексных тренажеров и знакомая до мелочей, потрясала и ошеломляла здесь, в реальном космосе. Шерон хотелось петь, хохотать и кувыркаться. Она отцепила замки ремней и взлетела над креслом.
— Черт возьми, парни! — звонко крикнула она. — Я летаю!
Если не считать реплики Холта, это был первый доклад, принятый Центром управления с борта «Магеллана». Под сводами зала грянул дружный смех. Напряжение уходило из сердец тех, кто переживал едва ли не сильнее астронавтов.
Освободились из объятий ремней и остальные. Члены экипажа контролировали прохождение команд автоматики на раскрытие всей сети антенн радиосвязи и работу двигателей стабилизации.
— «Магеллан», говорит «Колумб», — услышали астронавты голос Роджера Хэмилтона, — поздравляю, попали в точку…
— Вашими молитвами, — откликнулся Холт.
— Передаем уточненные параметры. Апогей двести тридцать километров, перигей сто семьдесят пять, наклонение орбиты сорок девять градусов тридцать одна минута, период обращения девяносто минут. Выходите в режим гравитационной стабилизации.
— Понял вас, «Колумб». — Командир отметил положение Солнца по теневому индикатору и развернул корабль. Звезды переместились в иллюминаторе.
Шерон различила несколько знакомых созвездий.
— Это Орион, правильно? — Она ткнула пальцем в стекло, как в звездную карту.
— Да, — ответил Тед Карсон. — А вот там, дальше — Кастор и Поллукс, неразлучные близнецы.
— А вон Сириус!
Сириус, самая яркая звезда северного полушария, блестел над ними, словно благословляя полет «Магеллана», распростершего крылья над Землей подобно величавому кондору.
8
Первые сутки полета были заполнены до секунды расконсервацией и настройкой систем корабля, научными экспериментами, телерепортажами (одним из которых явился телевизионный урок Шерон Джексон). О спутнике и «Черном Принце» никто не вспоминал. Встреча с ними должна была состояться лишь через двадцать четыре часа, когда шаттл окажется на глухом витке, вне зоны радиоконтакта со всеми наземными пунктами, кроме станции «Маунтин». Тогда под контролем операторов произойдет коррекция орбиты и сближение. По расчетам получалось, что выхода в открытый космос можно избежать, но он учитывался как запасной вариант.
Программа полета, разумеется, была расписана по минутам, а «Элис» поглотит часть времени. И так как научные проекты никто не сокращал и не отменял, их пришлось уплотнить. Когда настало время для сна, условная ночь «Магеллана», астронавты устали до такой степени, что даже Шерон, дорожившая каждой секундой полета, уснула в спальном мешке. Правда, она честно боролась со сном, сколько могла. В иллюминаторах затемненной кабины проплывали крупные, не затуманенные атмосферой звезды, они кружились, выстраивались в цепочки в засыпающем сознании девушки.
Спальные мешки были расположены рядами вдоль стен — три на одной стене и четыре на другой. Совсем уже на грани перехода в мир сновидений Шерон почудилось движение в глубине кабины, словно черная тень на мгновение затмила свет тусклых ночных ламп. Но сил вернуться в реальность не было.
Эта тень была не фантомом, не порождением грез Шерон Джексон. Она бесшумно выплыла из дальнего мешка, сфокусировавшись в очертания человеческой фигуры, словно вырезанной скульптором из глыбы густого мрака. Едва видимая в сумерках рука протянулась к ремонтному люку на полу. Крышка откинулась и закачалась в невесомости. Рука с поблескивающим инструментом по локоть погрузилась в люк. Что-то тихо щелкнуло.
Люк закрылся, а на пульте загорелся красный индикатор, предупреждая о неисправности одной из систем корабля. Тень замерла у змеящихся под потолком кабелей, вытаскивая и соединяя какие-то провода. Красный огонек сменился зеленым, и тень проплыла обратно в спальный мешок, никем не замеченная.
Условным утром астронавты работали по программе, но приближался момент встречи с «Элисом» и «Черным Принцем». Астронавты сидели в креслах перед лобовыми стеклами, усеянными звездной россыпью, когда радиомолчание в эфире прервал голос с Земли, принадлежащий бригадному генералу Уилсону.
— «Магеллан», говорит «Маунтин». Как слышите меня?
— Слышу вас громко и ясно, — произнес командир.
— Как настроение?
— Рабочее.
— Удачи, ребята… Передаю вас умельцам.
Маленький персонал затерянной в горах станции «Маунтин» — семнадцать человек, каждый из которых представлял собой совершенное, отточенное орудие для идеального выполнения своей задачи, — застыл у компьютеров. По экранам текли сверху вниз потоки цифр, отмечавших взаимное положение корабля и спутника на орбите.
— Расстояние пятнадцать километров, — сообщил голос в динамиках «Магеллана». — Приступайте к ориентации по трем осям.
Пилот Вирджил Кейд включил ручное управление и поймал условленные ориентиры на Земле в специальный визир. Он запустил двигатели, и корабль медленно развернулся в стартовое положение динамической коррекции, чтобы затем перейти на орбиту ожидания.
Перед глазами астронавтов показалась новая, не отмеченная на картах неба звезда. Она быстро росла.
— «Маунтин», говорит «Магеллан», — сказал Холт, — установлен визуальный контакт.
— Вы на монтажной орбите, — ответили с Земли. — Гасите боковые скорости, включайте двигатели сближения.
Цифры на экранах компьютеров «Магеллана» показывали расстояние до спутника «Элис». Тысяча, пятьсот, четыреста метров… Можно было различить торчавшие во все стороны антенны спутника, мертвые дюзы маршевых двигателей. Плиты защитной брони зеркально подмигивали в солнечных лучах, падавших
