– Зачем? – удивляюсь я.
– Да как бы тебе сказать… – Он трет лоб. – Ты меня удивила. Вот я и решил узнать о тебе побольше.
– Зачем это?
– А-а… Это было очень смело с твоей стороны. Прийти к незнакомому человеку и признаться ему… – М.А. запинается и умолкает.
«В любви», – мысленно заканчиваю я за него. Ужас! Меня в очередной раз бросает в жар. С ума сойти! Если бы я могла тогда предвидеть, что через пятнадцать лет мне еще придется пожинать плоды своей глупости, я бы ни за что… А он еще спрашивает, почему я сделала вид, что не знаю его!
В горле растет противный комок. Сейчас буду плакать, понимаю я. Вот уж некстати. Я делаю глубокий вдох, потом выдох. Подхожу к окну, облокачиваюсь на подоконник и смотрю на улицу. Меня совершенно не волнует, что думает в этот момент обо мне М.А., главное – не разрыдаться. Я гляжу на окна соседних домов и медленно-медленно повторяю про себя несколько раз: «Все хорошо. Все рано или поздно заканчивается». Обычно это мне помогает.
М.А. подходит ко мне и становится рядом.
– Извини, – неожиданно говорит он. – Я законченный болван.
Болван? Я поворачиваю голову. М.А. выглядит тоже как-то бледновато.
– Да? – бормочу я.
– Я видел это немного по-другому, – продолжает он. – А сейчас вдруг подумал, что, наверное, это был не самый приятный момент в твоей жизни… – Он делает паузу и вопросительно смотрит мне в глаза.
Я неуверенно пожимаю плечами.
– И потом, – он отводит глаза и устремляет взгляд в окно, – эти мимолетные студенческие увлечения… Кто там их помнит! А любое упоминание спустя много лет после этого уже только раздражает, верно?
Я уже открываю рот, чтобы сказать: «Ну да, ну да», – и тут вдруг соображаю, что ведь это он о моем «мимолетном студенческом увлечении» говорит сейчас. То есть о себе.
Мимолетное! Куда там! Мимолетные были до этого и после этого. Как только в моей жизни пятнадцать лет назад появился М.А., все изменилось. Смешно, но я поняла это только сейчас. Все мои тридцать семь кандидатов плюс штук пять на последних курсах института – были призваны отодвинуть в прошлое и совсем стереть из моей памяти образ М.А. Они об этом не знали. Впрочем, я и сама этого не осознавала. Но жила именно с этим.
Каждого я сравнивала с М.А. И ни один не выдержал сравнения. Кто-то приблизился к идеалу (как Майкл, например), кто-то нет, но серьезных конкурентов у М.А. не оказалось. Нет, я, разумеется, уже выросла из коротких штанишек и отлично знаю: идеальный мужчина – это фантом, иллюзия, несбыточная мечта. М.А. при близком рассмотрении тоже наверняка не подарок. Так же, как и любой другой мужик из плоти и крови, бросает грязные носки где ни попадя, так же забывает о тебе, узрев футбольный матч в программе передач, так же хотя бы один раз в жизни не принесет цветов в твой д. р., так же храпит во сне и так же вопит, когда ты перекладываешь его вещи на другое место. Ну да. Только какое это имеет отношение к моим чувствам?
Чувства… Я окончательно загрустила. Какого черта нужно было заводить эти экскурсы в прошлое именно сегодня, в мой д. р.? Вот уж невезуха так невезуха эта неразделенная любовь! Видно, так мне на роду написано. Буду теперь продолжать жить так, как жила. Будут вокруг меня болтаться абсолютно ненужные мне Альбертино и Уоррены, а единственный и неповторимый будет вызывать меня в свой кабинет, чтобы обсудить планово-аналитические вопросы, а потом будет удаляться по своим таинственным личным делам в обнимку с Аленой. Лет пять я еще так покувыркаюсь, потом нервы сдадут окончательно, я выскочу замуж за того Альбертино или Уоррена, который в этот момент будет поблизости, и – прощай моя великая любовь!
Я издаю тяжелый вздох, М.А. отрывает свой взгляд от голубя на карнизе дома напротив и внезапно молвит:
– Может, поужинаем вместе? Я вздрагиваю. Что такое?
– Э-э… – мямлю я.
– Нет, не сегодня, – поспешно говорит он, – я понимаю – день рождения и все такое прочее. Но может быть, в другой день?
Поужинать?! С ним?! С чего это?
– Начнем наше знакомство с чистого листа, – как будто подслушав мои мысли, предлагает М.А. – Выкинем из памяти старые дела и будем считать, что встретились только сегодня.
Выкинуть старые дела из памяти? Я задумываюсь. Это, конечно, хорошо, но – позвольте! А как же?..
– А как же Алена? – выпаливаю я.
– Алена? – хмурится М.А. – При чем тут Алена? А-а… – Он ухмыляется. – Да-да, как же я забыл. Ты здорово тогда повеселила ее, просветив наконец-то, отчего все от нее шарахаются.
– В чем причина веселья-то? – неприязненно говорю я.
Всю мою грусть как рукой снимает, и я начинаю тихонько злиться.
– Всего-навсего в том, – продолжает ухмыляться М.А., – что вы пытались припутать нам чуть ли не инцест.
– Как это? – бурчу я.
– Алена – моя двоюродная сестра. Ты разве не заметила фамильного сходства?
Уппс! Вот это да!
