сестра?
— Что — моя сестра?
— Она за тебя?
— Что значит «за тебя»? — С’бу косится на меня, ухитряясь при этом метнуть осколочную гранату в жабу со щупальцами, которая спрыгивает со стены. — Нет! Сонг за себя.
— Значит, ты только травку курил? Неужели за такое попадают в клинику?
— Ха-ха! Расскажите об этом мистеру Оди!
— Угу… — Судя по его страху, я решила, что он побывал в Донкерпорте или другой дыре, где наркоманов бьют, запугивают и с утра до ночи читают им Библию, чтобы отвратить от дури. Там считают, что бросать надо резко. Раз — и все. На период ломки их просто привязывают к кроватям или раздевают донага и сажают на улице. Метадон — для слабаков… А тех, кто не сдается, травят собаками.
— Нет, там было ничего. Меня больше достает детокс-программа, которую придумал старик. Чечевица, промывание кишечника — в общем, полная жопа, — говорит С’бу. — Вон их главарь! — К нам, вращаясь, приближается скелет без головы. Я поспешно выпускаю лезвие и рассекаю главарю грудную клетку. Две половинки неприлично извиваются, кружатся, пытаясь воссоединиться. Рассеченные ребра удлиняются; торс превращается в громадную пасть, полную скрежещущих зубов.
— Гадость… Как реагировала Сонгвеза?
— Как Сонг на все реагирует?
— Не знаю, ты сам мне расскажи.
— Как-как… Да никак! Знаете, какие ходят слухи? Мол, я здесь только из-за нее. Из нас двоих талантливая она.
— Что-то я не… Блин! Извини! — Меня убивают; пронзают острыми клыками. Из «моего» трупа фонтаном хлещет кровь. Скелет крутится, вертится, пытается дотянуться до девочки-панка, за которую играет С’бу.
— Не волнуйтесь, сейчас перезагружусь. — С’бу выходит в меню и тут же возвращается к тому моменту в игре, когда мы с ним оба были живы и здоровы.
— Жалко, что в реале нельзя вернуться к сохраненной игре.
— Вот именно, — хмыкает он.
— А если бы было можно, ты бы куда хотел вернуться?
— Сначала вы мне скажите.
— Я бы вернулась за секунду до того, как убила брата.
— Тоска, — говорит С’бу, но я понимаю, что задела его. Я не случайно рассказываю ему о самой ужасной трагедии в своей жизни. Хочу, чтобы он раскрылся. Если я еще не упала на самое дно, сейчас я стремительно к нему приближаюсь.
— А ты?
— Я бы хотел вернуться в то время, когда мы еще не подписали контракт.
— Ты серьезно? Неужели это самое плохое, что с тобой случилось?
— Не знаю, может, нам лучше было бы подписать контракт с кем-нибудь другим.
— Оди — дядька настойчивый.
— Ага.
— Наверное, в клинике тебе было по-настоящему паршиво.
— Да уж… — Его передергивает. — А он постоянно лезет, контролирует… Учит, чтобы мы были правильными. Как будто мы и повеселиться не имеем права!
— По-моему, ты повеселиться успеваешь.
— Да, точно. — С’бу закатывает глаза, потому что сверху опять доносится грохот роняемой мебели. — Кстати, ему бы не мешало остыть немножко… Может, даже в буквальном смысле.
— Думаешь, ты добился бы того, чего добился, если бы Оди тебя не подталкивал?
— Я, конечно, ценю его помощь и все такое, но до чего же трудно все время изображать пай- мальчика! Нам пятнадцать лет… Мы уже не дети. Кстати, я не такой плохой. Зато Сонгвеза то и дело вляпывается в дерьмо!
— Как думаешь, где сейчас твоя сестра?
— Не знаю. Может, общается с друзьями?
— Имеешь в виду кого-то конкретно?
— Вы, кажется, сказали, что пришли взять у меня интервью?
— Я беру интервью у всей группы.
— А спрашиваете только про нее.
— Могу я быть с тобой откровенной? — говорю я, готовясь прыгнуть в пропасть.
— Конечно.
— Про интервью я все наврала. Меня наняли, чтобы я нашла твою сестру.
— Блин! — Он швыряет пульт через всю комнату. Едва не разбив экран телевизора, пульт с хрустом впечатывается в стену под катаной. Крышка отлетает; батарейки рассыпаются по полу.
— Видишь, я ничего от тебя не скрываю.
— Ах вот как? Не скрываете, значит? Значит, про все остальное, что вы тут несли… вы тоже наврали?! — Похоже, он сейчас заплачет.
— Нет, я на самом деле проходила принудительный курс лечения от наркозависимости. И на самом деле убила своего брата, — спокойно отвечаю я.
— Ну и ладно. А вам не приходило в голову — может, Сонг сама не хочет, чтобы ее нашли?
— А может, ты не хочешь, чтобы ее нашли?
— Вы просто больная! На что вы намекаете? Что… я убил ее или что?
— А ты ее убил? Нет, не думаю. Но похоже, ты бы не очень огорчился, если бы она, скажем, сбежала со своим парнем и не вернулась!
С’бу качает головой:
— Поймите, у нас скоро альбом выходит! — Он вскакивает, на ходу вытирая глаза, хватает куртку, висящую на спинке стула, и направляется к двери.
— Ты куда?
— Туда же, куда и Сонг. На выход.
Ленивец укоризненно шлепает меня по руке. Как будто я нарочно довела парня до слез!
С’бу выбегает из гостиной. В коридоре на нижних ступеньках лестницы сидят Марк и Амира. Они явно все слышали.
— И вы тоже пошли вон! — кричит на них мальчишка и выбегает, хлопнув дверью.
— Значит, не очень хорошо все прошло, дорогуша? — спрашивает Марк. Собачонка радостно сопит, насмехается.
— У меня и хуже бывало. — Я не обманываю. Помню, как явилась брать интервью у Моргана Фримена под кайфом. — Вы закончили обыск? Можно мне подняться?
— Идите посмотрите.
— Интересное хобби — журналистика, — говорит Марабу, поглаживая сморщенную голову своей Птицы.
— Возможно, вы удивитесь, но многие раскрываются, если отнестись к ним с сочувствием… Кстати, не ждите меня. Когда осмотрюсь наверху, схожу сыграть в гольф. Домой вернусь на такси.
Мальтиец ухмыляется:
— Работает всего один день — и мы ей уже не ровня!
Я дожидаюсь, пока они уйдут, и начинаю сканировать дом. Ненадолго захожу на кухню. Как ни странно, несмотря на то, что в доме полно мальчишек-подростков, на кухне сравнительно чисто — во всяком случае, не требуется вызывать бригаду из минздрава. Я иду наверх. На площадке второго этажа спотыкаюсь об усилитель. В коридоре валяется бас-гитара; рядом — клубок микрофонных проводов. Оглядываюсь по сторонам. Непонятно, здесь всегда так или сегодняшний хаос — дело рук Марка и Амиры.
Первая комната, в которую я захожу, какая-то безликая, как номер в отеле. Над кроватью унылая картинка: черно-белые маргаритки. Спальня для гостей. Я перехожу в соседнюю комнату. Здесь в противоположных углах стоят две односпальные кровати. По всей комнате валяется одежда; диванные
