Габби очень хотелось поплавать в бассейне и поужинать на свежем воздухе, но сегодня предстоял благотворительный бал. Этот бал был выдающимся ежегодным событием, и ее нежелание участвовать в нем не могло быть достаточно веской причиной для отказа. Однако и словесное сражение с Аннабел над паштетом, ростбифом и шоколадным муссом не казалось ей приятным времяпрепровождением.
С минуты на минуту Бенет вернется, увидит разбитую фару и потребует объяснений.
Габби налила себе апельсинового сока и с наслаждением отхлебнула большой глоток.
— Что у тебя случилось?
Прибыл точно по расписанию. Габби взглянула на мужа и закатила глаза.
— Плотный транспортный поток; водитель, больше увлеченный разговором по мобильному телефону, чем дорогой; переключение светофора. Я остановилась, он — нет. — Кажется, она изложила все факты. — Мы обменялись визитками и координатами страховок.
Бенет подошел к ней и пощупал пальцами шею.
— Голова болит? Другие симптомы сотрясения есть?
— Нет. — Его тревога пролила бальзам на ее душевные раны, но его близость не способствовала сохранению ее душевного покоя. — В час пик машины ползут, а не едут.
— Хочешь остаться дома?
Габби осторожно взглянула на него.
— А если я скажу «да»?
— Я позвоню и скажу, что мы не приедем.
— Вот так просто? — Она приподняла одну бровь. — Я и не представляла, что обладаю такой властью. И ты не боишься, что я стану ею злоупотреблять?
Бенет подхватил ладонью ее подбородок, чуть приподнял голову, внимательно изучил выражение лица.
— Не твой стиль, Габби.
В данный момент она не чувствовала желания продолжать пикировку.
— Когда надо выходить из дому?
Он отпустил ее и отошел к холодильнику.
— В семь.
Значит, у нее есть час, можно понежиться под душем…
«Блаженство!» — думала она несколько минут спустя, вымыв голову и подставив спину под теплые струи. Душистое мыло освежило кожу, придав ей изысканный аромат.
Стеклянная дверца скользнула в сторону, и в кабинку вошел Бенет. Вид его обнаженного тела зажег в Габби знакомый пожар, и она попыталась погасить его, сказав спокойно:
— Я почти закончила.
Неужели он?.. Но ведь нет времени. Если только не позволить себе опоздать…
Габби бессознательно затаила дыхание и тихо выдохнула, когда ладони Бенета опустились на ее плечи. Крепкие пальцы начали расслабляющий массаж. Ей стало хорошо. Так хорошо, что она благодарно застонала.
— Фримонт устроил тебе несколько неприятных минут на заседании правления.
— Я предчувствовала его вопросы.
— И хорошо подготовилась.
— Не все считают, что семейственность дает преимущества.
— А должна давать?
— Ты уж точно так не считаешь.
Пальцы Бенета продолжали свою работу.
— Мой отец был очень властным человеком. Я не стал конкурировать с ним на его территории.
— Однако сейчас ты находишься именно там, где он хотел тебя видеть.
— Ни он, ни я не сомневались, что когда-нибудь я займу его место.
«Не сомневались. Вопрос был только в том, когда это случится, — мысленно добавила Габби. — И судьба сыграла свою роль. Если бы Конрад не умер, Бенет до сих пор жил бы в Америке, а свадьба Бенета Николса и Габриэль Стэнтон не состоялась бы. Отрезвляющая мысль».
Она подняла голову и отстранилась от мужа.
— Мне пора.
Бенет не попытался остановить ее, и она вышла из душа.
Пятнадцать минут ушло на прическу, еще пятнадцать — на макияж. На сегодня она выбрала черное облегающее платье, открытое, с узенькими бретелями. Длинные черные перчатки, черные чулки, вечерние туфли на высоких шпильках и изысканные драгоценности создавали драматичный образ.
Габби искоса взглянула на мужа в черном смокинге и белой рубашке и почувствовала, как участился ее пульс.
Меньше часа назад она, голая, стояла с ним в душе, однако сейчас, полностью одетая, ощущала себя более уязвимой.
Чтобы избавиться от этого чувства, Габби раскинула руки и закружилась.
— Что скажешь? — шаловливо спросила она. Может, надо было оставить волосы распущенными? Может, черное слишком драматично?
— Потрясающе, — похвалил Бенет и заметил облегчение, мелькнувшее на ее выразительном лице.
— Лесть — прекрасный способ начать вечер.
Тридцать минут спустя служащий отогнал «бентли» в бетонную пещеру под отелем, и Николсы вошли в главный вестибюль.
Время играть. Время улыбаться. Габби понимала, что в двадцать пять лет ей рановато быть такой циничной. Однако годы, проведенные на светской сцене, приучили ее достойно играть роль. И она овладела этим искусством в совершенстве — лучезарная улыбка, непринужденные приветствия, легкий разговор.
Большой бальный зал сверкал великолепием, звучала ненавязчивая музыка, безупречно предупредительные официанты и официантки в униформе отеля разносили напитки.
— Все билеты распроданы, — восхищенно сообщила Бенету представитель комитета, провожая Николсов к их столику.
Габби лелеяла слабую надежду, что Аннабел придет с кавалером, и приободрилась, когда ее ожидания подтвердились, но буквально через две секунды ее настроение снова упало. Аннабел вел под руку никто иной, как Доминик Андреа. Более неудачное сочетание трудно было придумать. И тут же мелькнула мысль: а как же Франческа?
— Мигрень, — прошептал ей в ухо Доминик, усаживая Аннабел справа от себя и садясь рядом с Габби. — Кавалер Аннабел придет позже.
Габби улыбнулась.
— Ты читаешь мысли?
— Я предвидел твою реакцию.
— Неужели я настолько прозрачна?
В его глазах мелькнули дьявольские искорки.
— Деликатность не является моей сильной стороной. Я хотел тебе сказать, что Франческа меня интригует.
Улыбка Габби стала шире.
— Я заметила.
— Пожелай мне удачи.
— Всей, сколько тебе потребуется.
Джеймс прибыл с Моникой. Они сели напротив, обменялись приветствиями и заказали напитки.
Моника выглядела ослепительно в роскошном синем платье и украшенном стразами жакете. Сапфиры и бриллианты украшали ее шею и запястье. Огромный сапфир, окруженный бриллиантами, на правой руке почти затмевал изумительный бриллиант обручального кольца.
Аннабел вырядилась в изумрудный шелк, обтягивающий ее, как вторая кожа.
Еще две пары уселись за их стол как раз в тот момент, когда зазвучала увертюра, за которой
