Мэри нежно взглянула на нее.
— На десерт я приготовила фрукты и мороженое.
Габби отпила ледяного сока и сразу почувствовала себя лучше.
— Я переоденусь и поплаваю. Можешь идти домой. Я вполне способна сунуть тарелки в посудомоечную машину.
— Спасибо. — Домоправительница не скрывала удовольствия, и Габби улыбнулась в ответ.
Не первый вечер ей придется провести в одиночестве и наверняка не последний.
— До свидания. Увидимся утром.
Мэри сняла и аккуратно сложила фартук.
— Если мы с Сержем понадобимся, вы знаете, где нас найти.
— Знаю, — ласково сказала Габби, как всегда испытывая благодарность к заботливой пожилой женщине.
Через несколько минут, допив сок, она поднялась в свою комнату, сменила деловой костюм на чёрное бикини, сняла дневной макияж, намазалась солнцезащитным кремом и, подхватив яркий саронг и полотенце, отправилась к бассейну.
Она обожала этот бассейн. Свободной формы, защищенный от нескромных взглядов дымчатым стеклом, выложенный красивой плиткой, с мягкими шезлонгами по периметру, он обеспечивал абсолютное уединение и комфорт.
Габби бросила саронг с полотенцем на ближайший шезлонг и, как заправская спортсменка, бросилась в сверкающую голубую воду. Вынырнув далеко от стенки, она стряхнула с лица воду и энергично проплыла пару раз туда-сюда, затем перевернулась на спину и расслабилась, наслаждаясь покоем и тишиной.
Отличный отдых, размышляла она, и для души, и для тела. Все дневные заботы, казалось, отступили и стали далекими. Незначительными. Даже ленч с Аннабел.
Нет, поправила она себя, скривившись. Аннабел зашла слишком далеко. Нетрудно представить следующий шаг сводной сестры: бурная светская жизнь высших кругов Сиднея предоставляет кучу возможностей.
Стэнтоны и Николсы всегда поддерживали множество благотворительных фондов, и Бенет, прекрасно понимавший, что дела делаются не только в рабочих кабинетах, щедро продолжал семейную традицию. Предстоит несколько недель неизбежных встреч с идущей напролом Аннабел. Плюс Моника с ее вечными «тонкими» намеками. Габби не испытала никакой радости от этих мыслей.
Проклятье! Настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Габби ловко перевернулась на живот, доплыла до края бассейна и подтянулась на бортик. Раздраженно растираясь полотенцем, она размышляла, где поужинать: на кухне или у бассейна, и выбрала последнее.
Ну что же. Неторопливый ужин и успокаивающий вид гавани со скользящими по воде яхтами, может, еще и спасут вечер.
Расправившись с мясным салатом, Габби приготовила себе кофе и, отвергнув телевизионные программы, выбрала несколько толстых журналов и вернулась к бассейну.
Закат был великолепен, как всегда. Солнце медленно погружалось в воду, и оранжевое небо неуловимо превращалось в темно-розовое. Тлеющий огонь сумерек постепенно перетек в темноту.
Одно прикосновение к электронному пульту — и включилось подводное освещение бассейна, другое — зажглись несколько ламп. Габби удобно расположилась в шезлонге и стала листать глянцевые страницы в надежде, что хоть что-нибудь вызовет у нее интерес.
Одна из статей была посвящена выдающемуся модельеру, но автор счел уместным заняться его личной жизнью, что лишний раз напомнило Габби о лицемерии высшего общества, в котором никогда не предугадаешь, кто твой друг, а кто — враг.
В данном случае — несомненно, за астрономический гонорар — своими откровениями делилась очень дорогая девица по вызову, обычно предоставляющая свои услуги богачам и знаменитостям.
Статья, посвященная целлюлиту, показалась слишком прозаичной, и Габби перешла к разделу путешествий.
Париж. Необыкновенный город, создающий неповторимую атмосферу радости бытия, наслаждения жизнью. Музыкальный французский язык, ароматы, мода… И еда! Изумительная еда.
Все изумительно, признала Габби, вспоминая дни, проведенные во Франции. Там ей казалось, что она влюблена в одного студента, неотразимого настолько, что ему чуть не удалось заманить ее в свою постель.
Габби не сознавала, что нежная улыбка тронула ее губы и в глазах зажглись веселые огоньки.
— Интересная статья? — раздался низкий голос.
Габби подняла глаза. На пороге главной гостиной, заполняя дверной проем, стоял Бенет. Он расстегнул ворот голубой сорочки, ослабил галстук, перекинул через плечо пиджак.
— Я не думала, что уже так поздно, — спокойно ответила она, следя за его приближением.
— Всего лишь начало одиннадцатого. — Он остановился рядом с ней, взглянул на раскрытый журнал. — Приятные воспоминания?
Габби встретила его взгляд — изучающий, невозмутимый.
Врожденная честность не позволила ей солгать.
— Да. — (Его глаза чуть сузились.) — Это было давно, и я была совсем девчонкой.
— Но достаточно взрослой, чтобы увлечься молодым человеком, — с несколько циничным удовольствием сделал вывод Бенет. — Как его звали?
— Жак, — без колебания сказала Габби. — Он был романтиком и божественно целовался. Мы ходили по художественным галереям и пили кофе в бесчисленных уличных кафе. В выходные я гостила на его семейном винограднике. Было очень забавно.
— Поясни слово «забавно».
Габби вспомнила шумные непринужденные застолья большой дружной семьи. Искушение уклониться от прямого ответа было очень сильным, но показалось неуместным.
— У Жака была весьма строгая «маман», преисполненная решимости женить его на дочери владельца соседнего виноградника, — торжественно сообщила она. — Австралийская мисс, к тому же очень богатая, могла убедить ее любимого сыночка уехать на другой конец света, что не вписывалось в ее планы.
— И он женился на вышеупомянутой дочери?
— Да. А любящая мамаша присылает мне одно-два письма в год с семейными новостями.
— Ты любила его? — Вопрос был задан тихо, голос прозвучал вкрадчиво.
«Не так, как я люблю тебя», — с тоской подумала Габби, но разве могла она произнести это вслух?
— Мы были очень хорошими друзьями.
Под напряженным взглядом Бенета ее кожа согревалась, тепло проникало все глубже.
— И когда пришла пора расставания, кто же испытывал больше сожалений? — Подсказал Бенет.
Габби обворожительно улыбнулась.
— Мы оба пообещали никогда не забывать друг друга. И некоторое время обменивались лирическими посланиями.
— Могу догадаться, что со временем послания становились все короче и приходили все реже.
— Ты ужасный циник.
— Реалист, — поправил Бенет.
Его голос прозвучал как-то странно. Что она услышала? Сожаление? Просьбу? Протест? Нет, ей все это просто показалось.
Габби закрыла журнал и, положив его на ближайший столик, встала и обернула саронг вокруг талии. Ее движения были грациозными и экономными.
— Хочешь кофе?
— Если это тебя не затруднит.
Бенет последовал за ней в кухню, и, остро ощущая спиной его близость, Габби заставила себя распрямить плечи и идти медленно.
Она включила кофеварку. В большой кухне, мечте любого повара, были все современные электрические приборы, какие только можно себе представить: полки для подогрева пищи, две
