Она присоединилась ко мне, и мы стали вместе следить за вертолетом. Боковая дверь скользнула в сторону, и за ней показался один из членов экипажа в белом защитном шлеме.
Он высунулся наружу, держась рукой за поручень, и сделал другой рукой вращательное движение, после чего прижал кулак к уху. Он повторил такой жест три-четыре раза, прежде чем я понял, что это означает.
— Он хочет, чтобы мы воспользовались телефоном, — сказал я. — К сожалению, мы не имеем такой возможности. — Я залез на крышу «лендровера» и показал как можно более выразительно на то место, где раньше находилась антенна. Вертолетчик сразу все понял; он махнул рукой и скрылся внутри кабины, закрыв за собой дверь. В течение нескольких секунд вертолет набрал высоту, и его фюзеляж начал поворачиваться, пока не оказался направленным на юго-запад, после чего он стал быстро удаляться и вскоре исчез, и только слабеющий рокот винтов доносился до нас еще некоторое время.
Я посмотрел на Элин.
— Что бы это могло значить, как ты полагаешь?
— Похоже, они хотели поговорить с тобой. Возможно, вертолет приземлится на дороге где-нибудь подальше.
— Здесь он совершенно точно не смог бы совершить посадку, — заметил я. — Может быть, ты и права. Я с удовольствием вернулся бы в Кьеблавик с комфортом. — Я посмотрел на голубое небо, в котором только что исчез вертолет. — Но никто не говорил мне, что в этом замешаны американцы.
Элин посмотрела на меня искоса.
— Замешаны в чем?
— Не знаю, черт возьми! Но очень хотел бы узнать. — Я вернул карабин на место. — Что ж, пока удовольствуемся тем, чем мы располагаем.
Мы продолжили свой путь по этой проклятой дороге, поворот за поворотом, вверх и вниз, но в основном вверх, пока не забрались к самому краю Ватнайекюдля, вплотную ко льду. Отсюда дорога могла идти только в одном направлении, поэтому она повернула под прямым углом к леднику и постепенно начала спускаться вниз. Нам встретился еще один особенно неприятный участок, когда мы перебирались через боковой отрог Тредладингьи, но потом дорога улучшилась, и я вернул Элин в машину.
Окинув мысленным взором проделанный нами путь, я поблагодарил Бога за то, что день был ясным и солнечным. Если бы стоял туман или, тем более, моросил дождь, проехать по этой дороге было бы невозможно. Сверившись с картой, я обнаружил, что мы уже миновали участок с односторонним движением, чему тоже был несказанно рад.
Элин выглядела усталой. Ей пришлось пройти большое расстояние по неровной дороге, множество раз спрыгивать с бампера и запрыгивать на него, и теперь ее лицо заметно осунулось. Я посмотрел на часы и сказал:
— Мы почувствуем себя лучше после еды, и горячий кофе подкрепит наши силы. Остановимся здесь ненадолго.
И это оказалось ошибкой.
Я понял, что совершил ошибку, через два с половиной часа. Мы потратили час на еду и отдых, а затем ехали еще в течение полутора часов, пока не оказались возле широко разлившейся реки. Я остановил машину возле края воды, где колея исчезала в реке, и вышел наружу, чтобы изучить возникшую проблему.
Я оценил глубину потока и посмотрел на сухие камни лежащие на берегу.
— Черт возьми, уровень воды все еще поднимается. Если бы мы не останавливались, то час назад проехали бы здесь совершенно спокойно. Теперь я не уверен, сможем ли мы это сделать.
Ватнайекюдль недаром называют «Водный Ледник». Он формирует речную сеть Восточной и Южной Исландии — огромный резервуар замерзшей воды, которая при медленном таянии разливается по поверхности земли многочисленными водотоками. Еще недавно я благодарил Бога за то, что день выдался солнечным, то теперь мне пришлось об этом пожалеть, поскольку в солнечные дни реки особенно полноводны. Лучше всего пересекать ледниковую реку на рассвете, когда уровень в ней низок. В течение дня, особенно в ясную солнечную погоду, таяние льда становится более интенсивным, и уровень воды в потоках достигает своего пика после полудня. Эта конкретная река еще не достигла пика полноводности, но уже была слишком глубока для того, чтобы ее форсировать.
Элин сверилась с картой.
— Куда нам нужно добраться? Сегодня, я имею в виду.
— Я хотел выбраться на Сиренгисандурскую дорогу. Это более-менее постоянный маршрут; как только мы окажемся там, доехать до Гейзера станет проще простого.
Она измерила расстояние.
— Шестьдесят километров, — сказала она и сделала паузу.
Я увидел, что ее губы шевелятся.
— В чем дело?
Она подняла голову.
— Я считала, — пояснила она. — На этих шестидесяти километрах нам предстоит пересечь шестнадцать рек, прежде чем мы достигнем дороги на Сиренгисандур.
— Бог ты мой! — воскликнул я.
Обычно в своих путешествиях по Исландии я никуда особенно не торопился. Я никогда не подсчитывал количество рек, и если одна из них вставала на моем пути непреодолимым барьером, мне ничего не стоило остановиться и подождать несколько часов, пока уровень не упадет. Но времена изменились.
Элин сказала:
— Нам придется разбить здесь лагерь.
Я посмотрел на реку и понял, что должен принимать решение быстро.
— Я думаю, нам надо попробовать перебраться на другой берег.
Элин взглянула на меня с недоумением.
— Но почему? Все равно до завтра ты не сможешь пересечь другие реки.
Я бросил в воду гальку. Если она и подняла волны, я этого не увидел, поскольку их стерло быстрым потоком. Я сказал:
— Если доверять моей интуиции, к нам приближается нечто злое. — Я повернулся и показал на дорогу. — Я и думаю, что оно приближается с этой стороны. Если мы вынуждены остановиться, то я предпочел бы сделать это на другом берегу реки.
Элин с сомнением посмотрела на быстрое течение в середине потока.
— Это будет опасно.
— Остаться здесь, возможно, будет еще более опасно. — Я испытывал какое-то неприятное чувство, которое, вероятно, являлось просто неосознанным протестом против того, чтобы оказаться застигнутым в позиции, лишенной путей к отступлению. По этой причине я покинул Аскью и по этой причине я хотел форсировать реку. Может быть, просто мое тактическое чутье обострилось после долгого пребывания в состоянии спячки. Я сказал:
— Через пятнадцать минут форсировать реку станет еще опаснее, так что поехали.
Я решил проверить, на самом ли деле то место, где дорога пересекала реку, было наиболее удобным. Это могло оказаться пустой тратой времени, но сделать такую проверку все же было необходимо. Однако форсировать поток как выше по течению, так и ниже оказалось невозможно по различным причинам — либо из-за большой глубины, либо из-за крутых берегов, поэтому я сконцентрировался на лежащем передо мной броде, надеясь на то, что контакт с дном будет достаточным.
Снова переключившись на самую низкую передачу, я медленно заехал в реку. Быстрый поток закрутился водоворотом возле колес автомобиля, поднимая волны, которые разбивались о боковую поверхность кабины.
В середине реки глубина возросла, и каждую секунду я ожидал, что вода вот-вот хлынет из-под дверей. Но, что представляло для нас большую угрозу, сила потока здесь значительно возросла, и в какой- то момент я почувствовал, как машина дернулась в сторону и немного приподнялась вверх — ее вот-вот могло снести течением.
