Я вдавил педаль газа до пола и направил автомобиль к мелководью у противоположного берега. Передние колеса заскребли по дну реки, но задняя часть «лендровера» все-таки потеряла опору, и ее протащило в сторону, так что берега он достиг боком и, неуклюже взобравшись на покрытый мхом бугорок лавы, замер на нем, а с него стекала вода, как с лохматой собаки после купания.
Я выехал на дорогу, и мы запрыгали по застывшим волнам лавы, пока наконец не достигли относительно ровной поверхности, где я выключил двигатель и посмотрел на Элин.
— Думаю, что сегодня мы больше не будем перебираться через реки. Этой мне вполне достаточно. Слава Богу, у нашего автомобиля полный привод на четыре колеса.
Лицо Элин заметно побледнело.
— Это был неоправданный риск, — сказала она. — Нас могло унести течением.
— Но этого не произошло, — заметил я и снова завел двигатель. — Сколько до следующей реки? Мы разобьем там лагерь и пересечем ее на рассвете.
Она сверилась с картой.
— Около двух километров.
Мы двинулись дальше и вскоре оказались возле реки номер два, которую тоже переполняли талые воды Ватнайекюдля. Я повернул машину и направил ее в сторону нагромождения камней, где и остановился, скрывшись из вида как со стороны реки, так и с дороги — еще один хороший тактический принцип.
Я чувствовал раздражение. Было еще не слишком поздно, и оставшиеся несколько часов дневного света мы могли использовать для того, чтобы покрыть еще несколько десятков миль, если бы не эти проклятые реки. Но ничего не оставалось делать, кроме как ждать следующего дня, когда уровень воды спадет. Я сказал:
— Ты выглядишь усталой, у тебя был тяжелый день.
Элин слабо кивнула и выбралась из машины. Я заметил, что она придерживает правую руку, и спросил:
— Как плечо?
Она состроила гримасу.
— Онемело.
— Мне лучше взглянуть на него.
Я поднял раскладную крышу «лендровера» и поставил кипятить воду, а Элин села на скамью и попыталась снять с себя свитер. У нее ничего не получилось, поскольку она не могла поднять правую руку. Я помог ей, но несмотря на все мои предосторожности, ее лицо исказилось от боли. Она, вполне естественно, не одела под свитер бюстгальтер, так как плечевая бретелька врезалась бы прямо в рану.
Я снял повязку и посмотрел на ее плечо. Рана была покрасневшей и воспаленной, но я не заметил следов гноя, который говорил бы о занесенной инфекции, Я сказал:
— Я тебя предупреждал, что скоро ты начнешь ее чувствовать. Подобные ранения могут причинять адскую боль, так что не надо поджимать губы — я знаю, какие у тебя ощущения.
Она скрестила руки на груди.
— Такое случалось и с тобой?
— Однажды меня зацепило пулей по ребрам, — ответил я, наливая в чашку теплую воду.
— Так вот откуда у тебя тот шрам.
— Твое ранение значительно хуже, поскольку пуля задела трапециевидную мышцу, которую ты постоянно напрягаешь. На самом деле тебе необходимо носить руку на перевязи — я посмотрю, что тут можно приспособить. — Я промыл рану и наложил повязку с медикаментами из аптечки первой помощи, затем помог ей надеть свитер. — Где твой шарф — новый, из шерсти?
Она вытянула руку.
— Вон в том ящике.
— Значит он и послужит тебе в качестве перевязи. — Я достал шарф и пристроил на нем ее руку так, чтобы плечо находилось в максимальной неподвижности. — Теперь просто сиди здесь и смотри, как я готовлю ужин.
Я решил, что пришло время открыть коробку с лакомствами — маленькой коллекцией деликатесов, которые мы берегли для особого случая. Нам обоим было необходимо взбодриться, а ничто так не укрепляет присутствие духа, как первоклассные продукты, извлеченные из заначки. Я не знаю, осведомлены ли мистер Фортнум и мистер Масон о той радости, которую они доставляют путешественникам, заброшенным в далекие земли, но после устричного супа, целиком зажаренных перепелок и груш, законсервированных в коньяке, у меня возникло желание написать им благодарственное письмо.
За едой на щеки Элин начал возвращаться румянец. Я настоял на том, чтобы она не пользовалась правой рукой, но у нее не возникало такой необходимости — темное, нежное мясо перепелки отделялось от костей при легком прикосновении вилки, и с этим блюдом ей удалось справиться довольно легко. Приготовленный мною кофе мы разбавили бренди, которое я захватил с собой для медицинских целей.
Прихлебывая свой кофе, она вздохнула.
— Как в старые добрые времена, Алан.
— Да, — произнес я лениво. Я и сам чувствовал себя значительно лучше. — Но тебе пора спать. Завтра мы отправимся в путь очень рано.
Я решил, что в три часа утра будет уже достаточно светло для того, чтобы управлять автомобилем, и уровень воды в реке в это время также будет минимальным. Я нагнулся и взял бинокль.
— Куда ты собрался? — спросила она.
— Просто оглядеться по сторонам. А ты ложись спать.
Элин сонно моргнула глазами.
— Я и в самом деле устала, — призналась она.
В этом не было ничего удивительного. Мы долгое время находились в пути, а трястись по ухабам Обиггдира занятие не из приятных — нам удалось провалиться в каждую рытвину, что попадались нам по дороге. Я сказал:
— Ложись спать и ни о чем не беспокойся — я скоро вернусь.
Я повесил бинокль себе на шею, открыл заднюю дверь и спрыгнул на землю. Я уже почти ушел, когда, повинуясь внезапному импульсу, повернулся, сунул руку в кабину и достал карабин. Элин, кажется, не заметила, что я сделал.
Сначала я осмотрел реку, которую нам предстояло пересечь. Она была достаточно полноводной, но, судя по влажным камням, обнажившимся в русле, уровень уже начал спадать. К рассвету пересечь реку станет совсем легко, и мы успеем перебраться через остальные водотоки, лежащие между нами и Сиренгисадуром, до того, как разлив талых вод сделает это невозможным.
Перекинув карабин через плечо, я зашагал обратно по дороге в сторону реки, которую мы недавно форсировали, удаленной от нашего лагеря на расстояние чуть более одной мили. Я приблизился к ней, соблюдая осторожность, но кругом все было тихо. Река текла и бурлила, и ничто не вызывало тревогу. Я осмотрел в бинокль линию горизонта, затем сел на землю, прислонившись спиной к покрытому мхом валуну, закурил сигарету и приступил к размышлениям.
Меня беспокоило плечо Элин; не то чтобы меня особенно беспокоило его состояние, но доктор сделал бы для нее больше, чем я, и эта тряска по бездорожью явно не шла ей на пользу. Вероятно, будет трудно объяснить доктору, как Элин смогла получить явно огнестрельную рану, но при неосторожном обращении с оружием порой происходят несчастные случаи, и я решил, что если буду говорить уверенно, мне удастся списать все на роковую неосторожность.
Я провел на том месте около двух часов, в течение которых курил, думал и смотрел на реку, но к концу этого времени мне в голову не пришло ничего нового, несмотря на отчаянное напряжение моих мозгов. Факт появления американского вертолета был фрагментом головоломки, который никуда не подходил. Посмотрев на часы, я обнаружил, что уже больше десяти, поэтому закопал все окурки, взял в руки карабин и приготовился идти обратно.
Поднявшись на ноги, я заметил нечто такое, что заставило меня внутренне напрячься — отдаленное облачко пыли на другой стороне реки. Положив карабин и подняв к глазам бинокль, я увидел маленькую точку автомобиля во главе шлейфа пыли, который тянулся за ним, как инверсионный след позади реактивного самолета. Я огляделся по сторонам — возле реки не было никакого подходящего укрытия, но в
