вспоминая обо всем, он нашел, что в данной ситуации была даже капля юмора. В самом деле, он сражался где-то далеко на непопулярной войне, а в это время дома штатский человек увел его жену. Но когда О'Хара читал письмо на холодном поле корейского аэродрома, ему было не до смеха. Через пять минут был уже в воздухе, а через полчаса — в бою. Он вошел в него с холодным неистовством и с полным отсутствием благоразумия. За три минуты сбил два «Мига», приводя врага в трепет своим беспощадным напором. Но тут же его самого сбил китайский летчик, сражавшийся на стороне корейцев, действовавший более хладнокровно, и остальную часть войны он провел в плену.
О'Хара не любил вспоминать обо всем, что произошло с ним тогда. Вернулся с войны с почестями, но попал в руки психиатров. Они старались вовсю, но не смогли разбить панцирь безразличия, в который он замкнулся, и сам он не смог его разбить изнутри.
Так и пошло. Инвалидность, пенсия, работа, сначала хорошая, потом хуже и хуже, пока он дошел до Филсона. И — выпивка, все больше и больше в попытке заполнить хоть чем-то саднящую душевную пустоту.
Он беспокойно пошевелился на камне и вновь услышал звяканье бутылки. Протянул руку, поднял и посмотрел на нее на фоне неба. Там еще оставалось на четверть жидкости. Он улыбнулся. Напиться этим было нельзя, но немного выпить было бы неплохо. Тем не менее, когда по его жилам распространилось алкогольное тепло, он почувствовал себя виноватым.
IV
Когда Пибоди проснулся и увидел стоявшего рядом с ним О'Хару, он пришел в воинственное расположение духа. Сначала он приготовился защищаться, но присущий ему инстинкт агрессии тут же взял верх.
— Мне ничего от вас не надо, — проговорил он нетвердым голосом. — От чертовых англикашек мне ничего не надо.
О'Хара уныло смотрел на него. У него не было никакого желания выговаривать Пибоди за его поведение. В конце концов они ведь были членами одного клуба, подумал он саркастически, собутыльники. Он чувствовал себя скверно.
Родэ сделал шаг вперед, и Пибоди завопил:
— И от индейцев мне ничего не надо!
— Теперь примите кое-что от меня, — выпалил Форестер и, подойдя к Пибоди, сильно ударил его по лицу.
Пибоди осел назад на лежанку и посмотрел в холодные глаза Форестера со страхом и удивлением. Его рука поднялась к покрасневшей щеке. Он собрался что-то сказать, но Форестер, тыча в него пальцем, крикнул:
— Заткнитесь! Еще один писк с вашей стороны, и я превращу вас в котлету. Давайте-ка отрывайте свой толстый зад от кровати и принимайтесь за работу. И если еще раз будете отлынивать, клянусь Богом, я убью вас.
Ярость в голосе Форестера произвела отрезвляющий эффект на Пибоди. Вся его воинственность вдруг улетучилась.
— Я не хотел… — начал он.
— Заткнитесь! — повторил Форестер и повернулся к нему спиной. — Давайте выводить наш табор на дорогу, — обратился он ко всем.
Они сложили все необходимое в неуклюжие, сооруженные из пальто, мешки. О'Хара подумал, что начальник Форестера не поблагодарит его за пальто из викуньи: на нем уже стали появляться последствия отнюдь не деликатного обращения. Прихватили керогаз и бидон с керосином.
Агиляр сказал, что он может двигаться сам, при условии, если они пойдут не очень быстро. Форестер взял жерди от носилок и соорудил из них то, что он назвал волокушей.
— Индейцы на равнине используют такие штуки в качестве транспорта, — объяснил он. — Они вполне обходятся без колес, и мы тоже обойдемся. — Он улыбнулся. — Правда, они приспосабливают для этого дела лошадей, а у нас только люди, но мы все время будем идти вниз.
На волокуше можно было везти довольно большой груз. Форестер и О'Хара взялись первыми тащить треугольник волокуши, вершина которого стучала и подпрыгивала по камням. Остальные пристроились в колонну следом за ними, и так они вновь стали кружить по горам.
О'Хара посмотрел на часы. Было шесть утра. Он прикинул, что за прошлый день они не должны были пройти много — не больше четырех-пяти миль. Зато сейчас они отдохнули, поели, и шагать было значительно легче. Он только сомневался в том, что им удастся делать по десять миль в день, а это означало еще два дня пути до завода. Но еды у них было дня на четыре, так что можно особенно не волноваться, даже если из-за Агиляра они не смогут идти быстрее. В общем, перспектива была не такой уж плохой.
Местность вокруг них постепенно менялась. Стали появляться небольшие травянистые полянки, кое- какие цветы, и эти признаки жизни встречались все чаще. Настроение позволяло двигаться быстрее, и О'Хара сказал Родэ:
— Чем ниже мы спускаемся, тем лучше себя чувствуем.
— Да, и адаптация происходит, — заметил Родэ. — Кстати, если высота не убивает сразу, к ней можно постепенно привыкнуть.
Они подошли к одному из бесчисленных поворотов дороги, и Родэ, остановившись, показал рукой на серебряную ленту вдали.
— Это долина, где течет река. Мы пересечем реку и повернем на юг. Завод в двадцати четырех километрах от моста.
— На какой мы сейчас высоте? — спросил О'Хара.
Он стал проявлять неподдельный интерес к воздуху, которым дышал.
— Более трех с половиной тысяч метров, — ответил Родэ.
Двенадцать тысяч футов, подумал О'Хара. Это уже намного лучше.
Он решил, что смогут сделать привал и пообедать уже на другой стороне реки, за мостом.
— Там мы можем особенно не торопиться, — сказал Форестер, жуя кусок консервированного мяса. — Надеюсь, что Родэ не ошибается, когда говорит, что этот завод еще работает.
— Все будет в порядке, — откликнулся Родэ. — Там милях в десяти от него есть селение. Если будет необходимость, кто-нибудь сходит туда, и к нам придет помощь.
Они снова отправились в путь и через некоторое время почти неожиданно оказались в долине. Снега здесь не было, то там то сям среди камней сверкала зеленая трава. Дорога выпрямилась, и по ее сторонам стали попадаться небольшие озерца. Стало существенно теплее, и О'Хара почувствовал, что идти стало совсем легко. «Добрались, все-таки добрались!» — с восторгом подумал он.
Вскоре послышался рокот и показалась река, несшая с гор талый снег. Всех обуяла бурная радость. Мисс Понски беспрерывно болтала что-то, потом завизжала, увидев птичку, первое живое существо, попавшееся на глаза за эти два дня. О'Хара слышал негромкий смех Агиляра, и даже Пибоди повеселел и, кажется, оправился от словесной порки, устроенной ему Форестером.
О'Хара очутился рядом с Бенедеттой. Она улыбнулась ему и сказала:
— У кого керогаз? Нам он скоро понадобится!
Он кивнул назад, на Виллиса и Армстронга, тащивших волокушку. Они были уже совсем близко от реки, и он вычислил, что перед тем, как они достигнут моста, дорога сделает еще один поворот.
— Пошли посмотрим, что там за углом, — сказал он Бенедетте.
Они сделали несколько шагов, повернули, и О'Хара вдруг остановился: на другом берегу полноводной реки находились люди и несколько машин. Мост был разрушен.
Их вскоре заметили, и среди людей началось движение, сквозь шум реки послышались крики. О'Хара увидел, как какой-то человек подбежал к грузовику и достал из кузова винтовку. Другие вытащили пистолеты.
