забарабанил пальцами по столу. – Жаль, но тут уж, я думаю, ничего не поделаешь.
Я видел, что он лжет, но уличать его в этом не имело смысла. Я сказал:
– Что касается остальной части района, то, насколько я вижу, в нем нет ничего такого, что можно было бы разрабатывать.
– Следы нефти, газа?
– Ничего. Я составлю для вас полный отчет. Вероятно, я заберу у вас машинистку на время. Тогда вы получите его быстрее, да и я быстрее уеду отсюда.
– Конечно. Я это устрою. Давайте делайте поскорее.
– Хорошо, – сказал я и поднялся. У двери я остановился. – Да, вот еще что. У озера в долине я обнаружил следы плывучей глины. Это обычная вещь в осадочных породах для этих мест. Она может принести вам неприятности. Нужны дополнительные исследования.
– Хорошо, хорошо, – сказал он. – Обо всем этом напишите в отчете.
Когда я покидал здание, то подумал о том, что Маттерсон вряд ли понял, о чем я говорил. Впрочем, в отчете я напишу об этом подробно.
Я дошел до Трэнаван-парка и убедился, что лейтенант Фаррелл по-прежнему стоит на часах, охраняя голубей. В греческом кафе я попросил принести мне кофе и сел за столик. Если Мак Дугалл хоть наполовину такой газетчик, каким он себя считает, его следовало ожидать с минуты на минуту. И точно, минут через пятнадцать он появился и молча уселся рядом со мной. Я наблюдал за тем, как он помешивает свой кофе.
– В чем дело, Мак? Язык проглотили?
Он улыбнулся.
– Я жду, что ты мне что-нибудь расскажешь. Я хороший слушатель.
Я сказал:
– Никто не может остановить Маттерсона в строительстве плотины, кроме Клэр. Почему вы не предупредили меня, что она там?
– Я думал, что тебе лучше обнаружить это самому. А что, были неприятности?
– Да нет, ничего. А что это за тип, Джимми Вейстренд?
Мак Дугалл засмеялся.
– Сын смотрителя дома, брыкливый щенок.
– Он явно насмотрелся голливудских вестернов, – сказав я и описал Маку эпизод с Джимми.
Мак Дугалл посерьезнел.
– С парнем надо поговорить. У него нет никакого права выслеживать людей на земле Маттерсона. Что касается ружья, – он покачал головой, – отец должен за это спустить с него шкуру.
– Я полагаю, что уже наставил его на путь истинный, – сказал я и взглянул на Мака. – А когда вы в последний раз видели Клэр?
– Месяц назад, когда она проследовала через город по пути к своему дому.
– И с тех пор она здесь не появлялась?
– По-моему, нет. Она обычно оттуда не вылезает.
Я подумал, что для Говарда Маттерсона не составляло никакого труда сесть в вертолет и преодолеть расстояние в сорок пять миль. Почему же он не сделал этого? Может, он действительно недотепа, как сказала Клэр? Я обратился к Мак Дугаллу:
– А какие отношения у Клэр с Говардом?
– Он хочет жениться на ней.
Я уставился на него с удивлением, потом расхохотался.
– У него же нет ни малейшей надежды! Послушали бы вы, что она говорила о Маттерсоне, о папаше и сынке.
– У Говарда толстая шкура, – сказал Мак Дугалл. – И он надеется со временем переупрямить Клэр.
– Но он не сможет этого сделать, находясь вдали от нее или затопив ее земли. Кстати, каковы ее юридические права в этом отношении?
– Довольно шаткие. Дело в том, что большинство гидроэлектростанций в Британской Колумбии находятся под контролем правительства. Но есть исключения. Например, Канадская Алюминиевая Компания построила собственную гидроэлектростанцию в Китимате. Это – прецедент для Маттерсона. Он уже подготовил почву в правительственных кругах, и тут у него все схвачено. Если будет решение, что строительство плотины отвечает потребностям общества, Клэр проиграет.
Он печально улыбнулся.
– Джимсон и 'Форт-Фарреллский летописец' сейчас как раз работают в этом направлении, но меня, естественно, к этому не допускают, и я пробавляюсь свадьбами и похоронами. Когда я уходил из конторы, Джимсон кропал редакционную статью о том, как по-рыцарски блюдет интересы общества Корпорация Маттерсона.
– Он, наверное, уже знает о результатах моих исследований от Говарда, – сказал я. – Сожалею, но ничего не поделаешь.
– Ты здесь ни при чем, это твоя работа, – он взглянул на меня искоса. – Ну и что ты собираешься делать?
– В каком смысле?
– В смысле всей этой вонючей ситуации. Я думал, что ты там в лесах обо всем поразмыслил.
– Мак, я ведь не рыцарь в сверкающих латах. Я не знаю, чем бы я мог быть здесь полезен и чем вообще тут можно помочь.
– Я тебе не верю, – сказал Мак Дугалл резко.
– Верите или не верите, один черт.
Я вдруг почувствовал, что мне надоело его цепляние, или я ощутил что-то вроде чувства вины, хотя в чем, сам не знаю.
– Я пишу отчет, забираю деньги, сажусь в автобус и уматываю отсюда. Вся эта ваша заварушка меня не касается.
Мак Дугалл встал.
– Что ж, значит, я ошибался, – сказал он уставшим голосом. – Я думал, ты мужчина. Я думал, у тебя есть мужество противостоять Маттерсонам и поставить их на место, но я оказался не прав. – Он ткнул в меня дрожащим пальцем. – Ты что-то знаешь. Я знаю, что ты что-то знаешь. Наверное, у тебя есть свои причины скрывать это, так подавись ими! Ты не мужчина, а бесхребетный манекен, трусливая тряпка! Я рад, что ты уезжаешь из Форт-Фаррелла, потому что при каждой встрече с тобой меня бы тошнило!
Он повернулся и, пошатываясь, вышел на улицу. Я видел, как он, словно слепой, пересек площадь, и мне стало очень жаль его. Но что я мог поделать! Человеком, располагавшим информацией, был не Боб Бойд, а Роберт Грант, который умер десять лет назад.
У меня произошла еще одна, последняя схватка с Говардом Маттерсоном, когда я вручил ему отчет. Он взял бумаги и карты и бросил их на стол.
– Я слышал, у вас состоялась приятная беседа с Клэр Трэнаван?
– Я угостил ее обедом. Любой поступил бы так же.
