– И вы отправились к ней в дом?
– Конечно, – сказал я непринужденно. – Я думал, это будет в ваших интересах. Я надеялся сделать ее более сговорчивой.
Его голос стал ледяным:
– А ночь в ее доме вы провели тоже в моих интересах?
Это ошеломило меня, Бог мой, парень-то ревновал! Но откуда он узнал обо всем? Клэр, разумеется, не могла ему ничего рассказать, так что, вероятнее всего, это сделал Джимми Вейстренд. Этот подонок отвечал мне ударом на удар, наушничал Маттерсону. В Форт-Фаррелле, должно быть, все знали, что Говард сохнет по Клэр, но не имеет у нее успеха.
Я улыбнулся Маттерсону.
– Нет, это было в моих интересах.
Его лицо густо покраснело, и он поднялся.
– Тут нечего улыбаться, – сказал он ледяным тоном. – Мы заботимся о мисс Трэнаван и об ее репутации.
Он начал двигаться вокруг стола, поигрывая плечами, и я понял, что он собирается наброситься на меня. Я не мог в это поверить, этот парень так и не повзрослел. Он вел себя как обыкновенный драчливый мальчишка, все достоинства которого в кулаках, или самец антилопы, готовый защищать свой гарем от любого пришельца.
Я сказал:
– Маттерсон, Клэр Трэнаван способна сама позаботиться о себе и своей репутации. И я не думаю, что, устраивая драку, вы ее репутацию укрепите. Мне известны ее взгляды на этот вопрос. А она обо всем узнает, будьте уверены, потому что, если вы коснетесь меня хоть пальцем, я вышвырну вас из ближайшего окна, и возникнет скандал.
Он продолжал двигаться, но потом одумался и остановился. Я сказал:
– Клэр Трэнаван предложила мне принять ванну и переночевать, но заметьте, не в своей постели. А если вы думаете о Клэр подобным образом, не удивительно, что ваши шансы невелики, теперь давайте мой гонорар.
Низким придушенным голосом он сказал:
– Вон конверт, на столе. Берите и убирайтесь.
Я взял конверт, разорвал его и вынул из него листок бумаги. Это был чек на сумму, о которой я договаривался с Маттерсоном. Я повернулся и вышел из офиса вне себя от ярости. Тем не менее я не забыл зайти в Банк Маттерсона и получить по чеку деньги, прежде чем Говард как-то воспрепятствует этому.
С пачкой банкнот в кармане я почувствовал себя лучше. Я отправился в свой номер, упаковал чемодан и выписался из гостиницы. Идя вниз по Кинг-стрит, я отдал последние почести лейтенанту Фарреллу, фигуре в Трэнаван-парке, и проследовал дальше, мимо греческого кафе к автобусной остановке. Автобус уже был на месте, я с радостью сел в него, и через некоторое время Форт-Фаррелл уплыл в прошлое. Городок в общем-то так себе.
Глава 4
1
Зимой я выполнил еще один заказ в долине Оканаган около границы с США, и к весне я был готов вернуться на Северо-Западные территории. Я ждал таяния снегов, заснеженный пейзаж представляет для геолога унылое зрелище. Только короткое лето давало мне возможность поработать, так что пока ничего не оставалось делать, как ждать.
Я сообщил Саскинду обо всем, что случилось со мной в Форт- Фаррелле. Его ответ убедил меня в том, что я все сделал правильно.
'Я думаю, – писал Саскинд, – ты поступил мудро, удрав из Форт- Фаррелла. Такого рода любопытство не принесло бы тебе ничего хорошего. Если ты не будешь думать об этом эпизоде, плохие сны оставят тебя в покое.
Между прочим, я сейчас вспомнил кое-что, о чем нужно было давным-давно рассказать тебе. Как только ты покинул Монреаль, появился какой-то сыщик и расспрашивал о тебе, точнее, о Роберте Гранте. Я отправил его восвояси с фингалом под глазом и синяком пониже спины. Тогда я не сказал тебе ничего, считая, что ты еще не готов к восприятию таких новостей. А потом забыл об этом.
Кто нанял этого детектива? Я наводил справки, но ничего не разузнал, здесь я дилетант. Как бы то ни было, дело это давнее, и сейчас, наверное, все это не имеет значения, но я все же решил тебе сообщить о том, что кто-то еще, кроме твоего неизвестного благодетеля, интересовался тобой'.
Новость была интересной, но давно устаревшей.
Я подумал над ней некоторое время, но, как и Саскинд, ни к чему не пришел.
Весной я отправился на север в дистрикт Мак Кензи и провозился там в поисках месторождений все лето. Но год выдался неудачным, и я стал подумывать, не бросить ли все и запродаться какой-нибудь компании для регулярного заработка. Но я знал, что не сделаю этого. Мне слишком хорошо знаком вкус свободы, чтобы сковать себя по рукам и ногам, да и человек я не компанейский. Но для продолжения работы следующим летом нужны были деньги, значит, мне вновь предстояло двигаться на юг, к цивилизации.
Наверное, надо было быть круглым дураком, чтобы опять очутиться в Британской Колумбии. Я действительно стремился следовать совету Саскинда и забыть о Форт-Фаррелле, но порой трудно себя контролировать. Днем, когда я чувствовал себя одиноко, и в особенности ночью я думал о странной судьбе Трэнаванов. Я чувствовал своего рода сопричастность ей, ведь я был в том разбившемся 'кадиллаке' – и даже некоторую смутную вину. И, конечно же, я испытывал чувство вины за то, что удрал из Форт-Фаррелла, последние слова Мак Дугалла все время звучали у меня в ушах, несмотря на уверения Саскинда в моей правоте.
И еще я много думал о Клэр, несомненно гораздо больше, чем следовало одинокому мужчине посреди диких лесов.
Как бы то ни было, я возвратился и зимой подключился к группе ученых, работавших недалеко от Кэмлус в Британской Колумбии над проблемой землетрясений, – платили мне немного, да и атмосфера внутри этой компании высоколобых оказалась мне не по душе, но я делал свое дело и кое-что скопил.
По мере приближения весны меня стало охватывать какое-то беспокойство, но я понимал, что ресурсов для самостоятельной экспедиции у меня все же недостаточно. Похоже было на то, что мне не удастся вырваться из порочного круга зависимости от наемной работы. Однако вскоре я получил деньги, но таким образом, что вместо этого предпочел бы лет двадцать трудиться на кого-нибудь.
Мне пришло письмо от некоего Джарвиса, партнера Саскинда. Он извещал меня о неожиданной смерти Саскинда от сердечного приступа и о том, что Саскинд оставил мне пять тысяч долларов.
'Я знаю, что у вас с Саскиндом были особые отношения, – писал Джарвис, – более глубокие, нежели простая связь врача и пациента. Примите мои искренние
