печальное состояло в том, что они действительно не знали, не знали, что Булл Маттерсон вычеркнул имя Трэнавана из их жизни. В отношении контроля над умами людей он превзошел Гитлера и Сталина, и я не уставал поражаться его настойчивости, хотя причин ее все же никак понять не мог.
– Где похоронены Трэнаваны? – спросил я у Мака.
– Эдмонтон, – ответил он коротко. – Так решил Булл.
Значит, Трэнаваны даже были лишены возможности покоиться в городе, который они создали.
После энергичного зондирования тайны Трэнаванов я решил предоставить Форт-Фарреллу день отдыха. Если всего-навсего два разговора задели Булла Маттерсона, то, продолжая свои усилия в этом направлении, я уж наверняка приведу его в ярость. Исходя из психологических соображений, мне полезно было исчезнуть, пусть он поищет меня и действительно дойдет до точки кипения. Поэтому и к плотине ехать мне пока не имело смысла, и я решил отправиться к дому Клэр Трэнаван. Почему я так решил, не знаю. Во всяком случае, для того, чтобы скрыться с глаз Маттерсона, это место было не хуже других. Кроме того, там я мог бы без помех предаться размышлениям, а также немного поудить рыбу.
Туда вели сто двадцать миль разбитой и ухабистой дороги, окольный путь вокруг владений Маттерсона, и, когда я добрался до дома, все тело мое ныло.
Дом показался мне больше, чем я его помнил: длинное низкое строение, крытое лемехом из красного кедра. Поодаль виднелся небольшой домик, попроще, из серой трубы которого вился дымок. В двери показался человек с коротким ружьем. Он прислонил его к стене и посмотрел в мою сторону.
– Мистер Вейстренд? – спросил я.
– Да.
– У меня есть к вам письмо от Мак Дугалла из Форт-Фаррелла.
Мак Дугалл настоял на том, чтобы я взял с собой письмо к отцу Джимми, потому что его преданность Клэр Трэнаван была абсолютной, а отношение к Бобу Бойду скорее всего плохим.
'Ты приложил его сына и оскорбил Клэр, вернее, он так думает, – сказал Мак, – лучше, если я разъясню ему суть дела. Я дам тебе письмо'.
Вейстренд оказался человеком лет пятидесяти, с лицом, изрезанным морщинами и коричневым, как орех. Он читал письмо медленно, шевеля губами, затем окинул меня взглядом своих голубых глаз и стал читать его вновь, столь же внимательно. Закончив, он сказал немного неуверенно:
– Старина Мак говорит, что ты парень в порядке.
Я перевел дыхание.
– Не знаю, не мне судить об этом. Но я ему доверяю. А вы?
Вейстренд нехотя улыбнулся.
– Думаю, что да. Чем я могу быть для вас полезным?
– Ничего особенного не надо. Место, где я смог бы разбить лагерь, и буду вам обязан, если пожертвуете мне рыбешку из ручья.
– Форель вас ждет, а разбивать лагерь не надо, здесь есть лишняя кровать. Можете спать на ней, если хотите. Моего сына сейчас здесь нет. – Его глаза встретились с моими.
– Спасибо, мистер Вейстренд. Вы очень добры.
Идти на рыбалку мне все же не пришлось, потому что Вейстренд приготовил вкусный гуляш и пригласил меня. Он был медлителен, молчалив, мысль его работала на первой передаче, но это не значило, что он был глуп, просто, чтобы прийти к решению, ему требовалось немного больше времени, вот и все.
После еды я попытался разговорить его.
– Вы давно знакомы с мисс Трэнаван?
Он вынул изо рта трубку и выпустил клубы голубого дыма.
– Прилично.
Я ничего не сказал и сидел, ожидая, что колеса постепенно раскрутятся. Он задумчиво курил в течение нескольких минут, затем произнес:
– Я был со стариком.
– С Джоном Трэнаваном?
Он кивнул.
– Я начал работать у него сразу после школы, сосунком. И с тех пор так и остался.
– Говорят, он был хороший человек.
– Да, наверное, лучше всех.
Он стал рассматривать тлеющие угольки в своей трубке.
Я сказал:
– Ужасно, что произошла эта катастрофа.
– Катастрофа?
– Ну да, автомобильная.
Опять последовало долгое молчание, прежде чем он вновь вынул трубку изо рта.
– Да, некоторые, кажется, называют это автомобильной катастрофой.
Я затаил дыхание.
– А вы?
– Мистер Трэнаван был хороший водитель, – сказал он. – Он бы не стал гнать машину по обледеневшей дороге.
– Неизвестно, он ли вел машину. Может, за рулем была жена. Или сын.
– Не на этой машине, – сказал Вейстренд убежденно. – Это был новый 'кадиллак', всего двухнедельный. Мистер Трэнаван никому бы не позволил вести его.
– Что же случилось, как вы думаете?
– Тогда много странных вещей происходило, – сказал он загадочно.
– Например?
Он выбил трубку о каблук.
– Вы задаете много вопросов, Бойд. Почему я должен на них отвечать? Правда, старина Мак просил меня об этом, но вы мне не очень-то нравитесь. И вот что я хочу знать наверняка: не собираетесь ли вы предпринять что-нибудь против мисс Трэнаван?
Я посмотрел ему в глаза.
– Нет, мистер Вейстренд, не собираюсь.
Он еще некоторое время задержал свой взгляд на мне, затем сделал рукой широкий жест.
– Все земли, тут сотни тысяч акров, принадлежат Буллу Маттерсону, кроме вот этой части, которую Джон оставил мисс Трэнаван. Булл получил почти все, что построил Джон, – лесопилки, целлюлозные фабрики. Не кажется ли вам, что катастрофа произошла очень вовремя?
Я почувствовал досаду. Все, что Вейстренд мог сказать, было, кажется, просто подозрением, таким же, какое преследовало Мака и меня. Я спросил:
– А есть ли у вас свидетельства того, что это не было катастрофой? Хоть какие-нибудь?
Он тяжело мотнул головой.
