подошел к машине, открыл дверь, снял с крюка микрофон и небрежно перебросил его в хвост кузова, к вещам. Потом, обойдя машину и открыв багажник, он стал открывать свой чемодан и, нажав на кнопку микрофона, тихо сказал:
— Вызываю Риджент два; вызываю Риджент два. Перехожу на прием.
Голос Фоллета из динамика оглушил его:
— Это Джонни. У вас все в порядке? Прием!
— Все будет в порядке, только потише. Мы остаемся на ночь. Будьте на приеме на всякий случай. Прием.
— Я не могу оставлять приемник включенным на всю ночь, — сказал Фоллет тихо. — Я посажу батареи. Прием.
— Тогда включайтесь каждый час на десять минут. Понятно? Прием!
— Понятно. Счастливо. Конец связи.
Тоузьер достал все, что могло понадобиться ему и Уоррену, затем спрятал микрофон. Когда он вернулся в дом, Уоррен и Ахмед оживленно болтали.
— Ахмед рассказывал мне, как он обучился английскому языку, — сказал Уоррен. — Он, оказывается, семнадцать лет жил в Англии.
— О, — сказал Тоузьер, — интересно. Как это случилось?
Ахмед сделал изящный жест рукой.
— Давайте поговорим об этом за выпивкой. Пойдемте, друзья.
Он провел их из дома через двор в другое помещение, где находились его апартаменты, обставленные в европейском стиле. Он открыл шкаф.
— Виски?
— Спасибо, — вежливо сказал Уоррен. — Вы очень любезны.
Ахмед разлил виски.
— Мой отец, конечно, этого не одобряет, но у себя я делаю, что хочу. — Он вручил стакан Уоррену. — Пророк выступал против алкоголя, но зачем богу разрешать нам производить его, если мы его никак не используем. — Он поднял бутылку, посмотрел на нее и игриво закончил: — Если это и грех, то самого высокого качества. Ваш стакан, мистер Тоузьер.
— Спасибо.
Налив себе весьма приличную порцию, Ахмед снова заговорил:
— Имейте в виду, что само слово «алкоголь» арабского происхождения. Должен сказать, что вкус к шотландскому виски я приобрел в Англии. Да, садитесь, джентльмены. Здесь вам, надеюсь, будет удобней, чем в доме моего отца.
— Как же вы попали в Англию? — с любопытством спросил Уоррен.
— Это длинная история, — начал Ахмед. — Что вы знаете о политических проблемах курдов?
— Абсолютно ничего. А вы, Энди?
— Я слышал о проблеме курдов, но в чем она состоит, толком не понял, — ответил Тоузьер.
Ахмед рассмеялся:
— Мы предпочитаем называть ее иранской проблемой, или иракской, или турецкой. Ибо мы, курды, существуем, но не считаем это проблемой. — Он сделал глоток виски. — В сорок шестом году на севере Ирана образовалась Курдская республика, которую поддерживали русские. Она просуществовала недолго, и ее лидеры — Мулла Мустафа Барзани и мой отец — нашли убежище в России. — Он постучал рукой по груди. — Но меня отец послал в Англию, где я и жил до шестьдесят третьего года. Мой отец — мудрый человек. Он не хотел, чтобы вся его семья была в России. Как вы, англичане, говорите: «Нельзя класть в одну корзину слишком много яиц». Вот он и послал меня в Англию, а моего старшего брата во Францию. Вот так.
— А этот Мулла, или как там его, — кто он? — спросил Тоузьер.
— Мулла Мустафа Барзани? Я сказал — один из наших лидеров. Он еще жив. — Ахмед удовлетворенно хмыкнул. — Сейчас он воюет в Ираке. У него двадцатитысячная армия. Я ведь тоже Барзани. То есть член клана Барзани, который возглавляет Мулла.
— А как ваш отец вернулся в Иран? — спросил Уоррен.
— Было нечто вроде амнистии, и ему разрешили вернуться. Конечно, за ним следят, но за всеми курдами, можно сказать, следят. Так или иначе, отец уже стар и больше не склонен заниматься политикой. А я никогда ею и не занимался. К тому же я жил в Англии и стал, как бы это сказать, терпимее, что ли.
Уоррен поглядел на кинжал Ахмеда и усомнился в его чисто декоративном назначении.
— А при чем здесь Ирак и Турция? — спросил Тоузьер.
— А, вы о курдской проблеме. Ее лучше всего очертить с помощью карты — где-то она у меня была. — Ахмед подошел к полке с книгами и достал нечто похожее на старый школьный атлас. Он полистал страницы. — Ага, вот, — Средний Восток. На севере — Турция, на востоке — Иран, на западе — Ирак. — Его палец скользнул от гор на востоке Турции вдоль иракско-иранской границы. — Это родина курдов. Мы — разделенный народ, населяющий три страны, и в каждой мы — меньшинство, при всем том подавляемое меньшинство. Согласитесь, взрывоопасная ситуация.
— Да, — сказал Тоузьер, — теперь мне все понятно.
— Барзани сейчас борется за курдскую автономию в Ираке, — продолжал Ахмед. — Он умный человек и хороший боец. Иракцы со всеми своими танками и тяжелой артиллерией не смогли победить его. Поэтому новый президент, Бакр, вынужден идти на переговоры. — Он улыбнулся. — Это триумф Барзани. — Он закрыл атлас. — Но довольно о политике. Давайте еще выпьем. Расскажите мне об Англии.
2
Ахмед допоздна рассказывал Уоррену и Тоузьеру о своей жизни в Англии и расспрашивал о современной английской действительности. Утром после завтрака он предложил:
— Не хотите ли посмотреть хозяйство? Типично курдское, знаете ли. — Он очаровательно улыбнулся. — Я ведь надеюсь увидеть все это на экране.
Осмотр хозяйства просто-таки измотал их. Ахмед показал им абсолютно все и все дотошно комментировал. Они уже не чаяли покинуть щедрого и гостеприимного хозяина, и такая возможность появилась только после одиннадцати.
— Куда же вы теперь? — спросил Ахмед.
Тоузьер посмотрел на часы.
— Джонни так и не появился. Наверное, что-нибудь серьезное. Пора нам вернуться к ним. Как ты думаешь, Ник?
— Пожалуй, — согласился Уоррен. — Я думаю, он отправился еще раз посмотреть те места, которые ему приглянулись. Так что нам придется догонять их. — Он улыбнулся Ахмеду. — Благодарим вас за ваше гостеприимство — вы были очень любезны.
— Это — типично курдское гостеприимство, — с улыбкой ответил Ахмед.
Они обменялись еще несколькими любезностями и двинулись в путь. Ахмед махал им вслед рукой и кричал: «Бог вам в помощь!» Когда они, наконец, выехали на дорогу к перевалу, Уоррен спросил:
— Ну, что вы думаете обо всем этом?
Тоузьер фыркнул:
— Чересчур хорошо, чтобы быть правдой, на мой взгляд. Уж слишком он был угодлив.
— Да, он что-то слишком лебезил перед нами, — заметил Уоррен. — Типично курдское гостеприимство, — повторил он.
— Гостеприимство — прах его возьми, — прорычал вдруг Тоузьер. — Вы обратили внимание, что он показал нам все строения, водил нас абсолютно повсюду? Он как будто специально демонстрировал нам, что ему нечего скрывать. Как вы спали, кстати?
— Как убитый, — сказал Уоррен. — Он щедро подливал виски, и под конец я, по-моему, слегка окосел.
