Вырезки шелестели в руке Стеннинга.
– Вот это я просмотрел.
Он огляделся.
– Лучшего места для разговора не найти. Здесь замечательно.
Бэллард развернул еще один шезлонг.
– Сам город тоже неплохо смотрится. Крайстчерч гордится тем, что он более «английский», чем сама Англия.
Стеннинг уселся.
– Мне не терпится осмотреть его.
Он посмотрел на вырезки, затем сложил их и убрал в карман.
– Наделал ты дел с этим расследованием. Не думаю, что твоему семейству понравятся твои высказывания.
– Знаю, что не понравятся, – ответил Бэллард. – Вчера я разговаривал с Фрэнком. Он хочет, чтобы я заткнулся.
– И что ж ты сделал? – поинтересовался Стеннинг.
– Я показал ему на дверь.
Стеннинг никак на это не отреагировал, но выглядел явно довольным, и Бэллард никак не мог понять причину.
– Ты знаешь, я был не просто юристом твоего деда. Я был еще и его другом.
– Я знаю, что он Вам многое доверял.
– Доверял, – сказал Стеннинг и улыбнулся. – Доверие – вот о чем я хочу поговорить. Что ты знаешь о том, как твой дед организовывал свои дела, я имею в виду финансовые?
– Практически ничего, – ответил Бэллард. – Я знаю, что он вложил все, или почти все, свои деньги в нечто вроде треста несколько лет назад. Он ясно дал мне понять, что мне по наследству не перейдет ничего, поэтому я не очень-то и интересовался. Ко мне это не имело никакого отношения.
Стеннинг кивнул.
– Точно, это было чуть больше семи лет тому назад. Ты знаешь что-нибудь о налогах на наследство в Великобритании?
– Почти ничего.
– Тогда я разъясню тебе. Человек может завещать деньги не своей семье, а благотворительному фонду, как и поступил Бен. Однако, если он умирает в течение семи лет после оформления завещания, его наследство облагается специальным налогом, как будто бы завещание и не оформлено. Если он умирает после семи лет, налог на наследство аннулируется.
– Я слышал об этом.
Бэллард улыбнулся.
– Сам-то я об этом не очень беспокоюсь. Мое наследство будет не таким большим, да и завещать его мне некому.
Стеннинг покачал головой.
– Каждый человек должен готовиться к будущему, о котором ему неизвестно, – сказал он строгим голосом судьи. – Бен умер по истечении семи лет.
– Значит, фонду не придется платить налог.
– Вот именно. Но все это не так-то просто. С одной стороны, правительство изменило закон, и теперь считается, что Бен немного не дотянул до окончания срока. С другой стороны, он умер спустя две недели после того, как семилетний срок закончился. По сути дела, точно сказать этого нельзя. Ты помнишь, когда он приходил к тебе перед тем, как ты отправился в Новую Зеландию?
– Конечно. Именно тогда он и предложил мне работу в Хукахоронуи.
– На следующий день он слег в постель и больше не вставал, – сказал Стеннинг.
– Он послал мне свою трость, – сказал Бэллард. – В то время я сломал ногу. Он сказал, что трость ему больше не понадобится.
– Она и не понадобилась.
Стеннинг рассеянно посмотрел на небо.
– Бену было очень важно увидеть тебя тогда. Твой перелом не был большой трагедией, правда, ты не смог бы прийти к нему, поэтому горе пришлось идти к Магомету. Это было для него так важно, что он рискнул очень большой суммой – и еще кое-чем.
Бэллард нахмурился.
– Не понимаю. Он сделал только одно – заставил меня занять эту должность, и посмотри, что из этого вышло.
– Да, этот обвал не входил в планы Бена, но принес пользу.
Стеннинг засмеялся, увидев растерянное лицо Бэлларда.
