Луиза Бэгшоу
Дитя понедельника
Глава 1
— Киноленты, выпускаемые в Соединенном Королевстве в последние годы, наглядно подтверждают тот факт, что в Британии живет и творит целая плеяда талантливых режиссеров. Богатое культурное наследие…
С трудом подавив зевок, таращу глаза на говорящего в микрофон. Я пытаюсь казаться заинтересованной, но получается это у меня плохо, потому что на самом деле я умираю со скуки. Сколько еще будет длиться эта пытка? По правде говоря, на этот прием пригласили вовсе не меня, а мою начальницу, Китти Симпсон, а уж она не могла заявиться на подобное мероприятие без ассистентки, то есть без меня. Наличие помощницы придает солидность, а среди тех, кто заплатил по две тысячи зеленых за билет, очень хочется выглядеть солидно. Для непосвященных подобная вечеринка представляется сборищем знаменитых актеров и режиссеров, а также богатых продюсеров, и все они, естественно, обеспокоены тем, чтобы вырученные от продажи билетов деньги были отправлены в благотворительный Фонд борьбы со СПИДом. Все так, да не совсем. Знаменитые актеры и режиссеры здесь действительно присутствуют, но, говоря по правде, наделе им совершенно наплевать на проблемы СПИДа, а единственной их целью на этом мероприятии является желание блеснуть в обществе себе подобных.
Оглянитесь вокруг! Целые горы красной икры на столах, какие-то невероятные циркачи, глотающие огонь, самые изысканные напитки в жутко дорогих фужерах, порхающие женщины в роскошных нарядах, прилизанные мужчины в часах за шесть тысяч и дорогих смокингах. А знали бы вы, какие суммы выкидывают организаторы на услуги флористов! Сказать по правде, я и сама не знаю, сколько именно, но уверена, что это прямо-таки неприличные деньги. Неудивительно, что устроители готовы отдать круглую сумму на благотворительность — на самом деле они выручат гораздо больше, а в Фонд борьбы со СПИДом отправится лишь малая толика.
— Анна, я просила тебя сходить за моей сумкой, — шипит Китти мне прямо в ухо.
— О, прости, — виновато бормочу в ответ.
— Должна тебе напомнить, что ты — моя помощница. Вот только пока никакой помощи я от тебя не вижу. — Моя начальница недовольно поднимает ухоженную бровь.
Сегодня на ней темное платье с длинными рукавами, умопомрачительно элегантное (кажется, от Армани). Обращает на себя внимание великолепное ожерелье из камней какого-то удивительного мандаринового цвета, призванное скрыть морщинки на шее. В ушах у Китти поблескивают серьги того же невообразимого оранжевого оттенка, на груди красуется брошка в виде ленточки — символ борьбы со СПИДом. Брошь, разумеется, платиновая, с вкраплениями рубинов.
— Да что ты все стоишь посреди зала, как мешок с картошкой! — Ноздри Китти раздуваются. — Боже, что на тебе за наряд! Могла бы хоть сегодня одеться как-то поприличнее. Что-нибудь… — Она делает неопределенный жест рукой. — Э… утягивающее.
Это настоящий удар для меня: я полагала, что платье, которое я надела, выглядит вполне прилично — темно-синее с прозрачными рукавами, призванными отвлекать внимание от самых выдающихся частей моего тела.
— Впрочем, — задумчиво добавляет Китти, не подозревая, в какое смятение меня повергла, — это все равно бесполезно. Твою внушительную фигуру никакими ухищрениями не спрячешь. — Она теряет ко мне интерес и отворачивается.
Ростом я примерно сто восемьдесят сантиметров, представляете? К тому же у меня нескладные длинные ноги и руки, пухлый животик, с которым я никак не могу справиться, плоский, хотя и не отвисший, зад. В довершение ко всему природа одарила меня орлиным носом, точнее, клювом, с острым крючковатым кончиком.
Я-то считала, что одета вполне на уровне, но дорогая начальница одним махом развеяла мои иллюзии. Сама же она — счастливая обладательница тонкой талии и высокой груди, а также приятного (хотя и непримечательного) лица. Правда, во многом ее внешность — заслуга пластического хирурга, но об этом знают совсем немногие, большинство же полагает, что Китти лет на десять моложе, чем это есть на самом деле.
— Я думала, что это хорошее платье, — беспомощно бурчу я себе под нос.
— Ну? И где же моя сумка? — цедит сквозь зубы начальница, даже не оборачиваясь. — Кажется, я состарюсь раньше, чем ты ее найдешь.
— Иду, — отзываюсь я со вздохом. — Где твой номерок? Китти пожимает плечами:
— Я его потеряла. Просто опиши сумку гардеробщице.
— Но по моему описанию она будет искать ее целый час, — пытаюсь возразить я, потому что сумок в гардеробе должно быть не меньше тысячи. — Я бы не хотела пропустить Марка Суона.
Выступление вышеупомянутого мистера Суона должно было стать единственным приятным моментом дурацкой вечеринки. Уж не знаю, как организаторам удалось уговорить одного из самых талантливых режиссеров Англии выступить с речью! У Марка Суона уже три «Оскара» за режиссуру, а ведь ему немногим больше тридцати. Рядом с ним даже Сэм Мендес выглядит простым любителем. При этом мистер Суон не любит появляться на публике и не дает интервью, и ни один фотограф не может похвастаться тем, что сумел сделать снимок улыбающегося в камеру режиссера. Будучи продюсером (вернее, помощником продюсера), я с трудом могу понять всю эту шумиху вокруг режиссеров и им подобных, но и мне интересно, что за речь собирается толкнуть Марк Суон.
Э, тут я немного преувеличила. В общем, правильнее сказать, я даже не помощник продюсера, я просто читаю сценарии (по большей части совершенно бездарные) и даю им оценку, причем занимаюсь этим в то время, когда не нахожусь на побегушках у Китти. Затем я передаю наиболее удачные сценарии настоящим продюсерам, а уж они решают, что их ожидает (по большей части забвение).
— Опиши им сумку как можно подробнее, — наставляет меня Китти. — Ты же знаешь, как она выглядит. Такая черная.
Черная. Ха! Лучше не скажешь!
— А есть ли у нее какие-то особенности, которые…
— Тсс! — вдруг шикает Китти, глядя в сторону сцены. — Сейчас выйдет Суон. Его как раз приглашают…
— …получивший премию за лучшую режиссуру при работе над… — доносится до меня не слишком внятно. Я изо всех сил тяну шею. — Леди и джентльмены, мистер Марк Суон!
Я уже рискую свернуть себе шею, но по-прежнему никого не вижу. Здоровенный мужик с совершенно лысой башкой торчит передо мной как монумент, загораживая обзор. Я не отваживаюсь попросить его подвинуться (все-таки он заплатил две штуки за билет в отличие от меня).
— Что ж, большое вам всем спасибо, — доносится из динамиков голос Суона. Это глубокий, чувственный баритон, а его обладатель так высок, что я даже вижу его макушку поверх блестящей лысины стоящего впереди, однако лицо Суона остается для меня загадкой. — В подобной атмосфере я чувствую себя очень значимой персоной, — продолжает режиссер.
Подобострастный смех из толпы.
— Знаете, что я думаю по поводу подобных вечеринок? Почему бы каждому из нас просто не выписать чек для благотворительного фонда, сидя у себя на вилле? Это было бы куда экономнее. Представляете, во сколько обошлись эти бадьи с икрой?
Снова смех в толпе, на сей раз какой-то принужденный. Я ухмыляюсь и снова вытягиваю шею. Этот Марк Суон начинает мне нравиться.
— Анна, — шипит Китти на манер гадюки. — Ты что, умерла там?
Я смущенно бормочу:
— Уже иду. Считай, что меня здесь нет.
Пробираюсь между столами, слыша недовольное шиканье, когда моя нелепая фигура загораживает кому-то выступающего режиссера. Тот как раз выдает довольно двусмысленную шутку про жену начальника студии и чистильщика бассейнов.
Выскочив в фойе, я торопливо сбегаю по ступенькам к гардеробу. Если сумка Китти отыщется достаточно быстро, у меня еще будет шанс дослушать (а возможно, и увидеть) Марка Суона — шанс редкий,
