жестокостью? Как объяснить ей это?
– Ты хочешь, чтобы Чарити была твоей мамой? спросил он.
– У Джейн, Луизы и Мартина есть Марианна, – сказала Огаста. – У Энтони и Гарри есть Клодия. Теперь и у меня есть мама. Она – только моя.
– Чарити будет заботиться о тебе, – сказал Энтони, целуя девочку в лоб. – Она тебя любит.
– Да, я знаю, – согласилась Огаста. – Она мне говорила. И его светлость тоже любил меня. Он так никогда не говорил, но Чарити объяснила мне, что некоторые люди не могут ни сказать, ни показать это. Но это совсем не значит, будто они не испытывают таких чувств. Его светлость всегда заботился обо мне и позвал тебя домой, чтобы ты заботился обо мне и стал моим папой, после того как его не станет. Сегодня утром я увидела, что он меня любит. Он хотел, чтобы я поцеловала его. У него было холодное лицо.
– Он любил тебя, дорогая, – подтвердил Энтони. – Ты была его единственной маленькой девочкой. А теперь ты моя маленькая девочка.
Интересно, сколько времени отец уделял этому ребенку, из-за которого погибла его жена. Наверное, не очень много, подумал Энтони. Она завидовала детям Уилли, потому что у них был отец. Но она не будет вспоминать их отца с горечью. Чарити позаботилась об этом.
Это был короткий перерыв между встречами и делами, требующими его внимания в течение всего дня. За ужином Энтони удивлялся, как все успели так скоро обзавестись траурной одеждой. Кроме Огасты и Чарити, все присутствовавшие за ужином были в черном. На Чарити было ее поношенное коричневое платье, в котором она, однако, выглядела очаровательно. Как он уловил из разговоров за столом, модистка Клодии к завтрашнему дню шила траурное платье для его жены.
Энтони сидел во главе стола и оглядывал присутствующих. Да, за эту неделю произошли огромные перемены. Теперь он сам удивлялся тому, что всего несколько дней назад мог вообразить себе, будто может вернуться в этот дом и остаться равнодушным. В глубине души он всегда знал, что это не так. Именно потому он и решил привезти с собой Чарити, чтобы не поддаться искушению и не вернуться в прошлое. Но что это такое, его прошлое. Он не сознавал, кто он на самом деле. Теперь он знал это. Он – Энтони Эрхарт, неотъемлемая часть своей семьи. И всегда принадлежал к семье, даже на протяжении восьми лет своего добровольного изгнания.
Он никогда не был свободен от них. И все-таки странно, что именно в этот день, когда он безвозвратно лишился своей свободы и независимости, он почувствовал себя более свободным, чем когда-либо в своей жизни. И не потому, рассуждал Энтони, что не стало отца, что он больше не имеет над ним власти. Совсем наоборот. Именно потому, что он стал и самим собой, и сыном своего отца. Его отец, как Энтони понял сегодня утром, предоставил ему возможность существовать теперь в обеих этих ипостасях. Отец наконец подарил ему любовь и дал свободу.
Ваша герцогиня будет хорошей матерью и женой. Вы сделали правильный выбор. В вашем браке будет взаимная любовь.
Энтони посмотрел на другой конец стола, где сидела Чарити, герцогиня, мило беседуя с заплаканной графиней Тилден. Да. Но ему придется завоевать ее расположение. Если он любит жену – а он любит ее, – то ему придется дать ей свободу, как они и договаривались. И ему остается только надеяться, что она сама предпочтет остаться с ним, быть ему женой, рожать детей, отвечать взаимностью на его любовь до конца их дней.
В душе у него теплилась слабая надежда. В Чарити больше тепла, очарования и способности любить, чем в ком бы то ни было. Как же ошибочно бывает первое впечатление! Энтони все еще ощущал тепло ее рук, когда жена взяла его лицо в свои ладони, видел перед собой выражение глубокого сочувствия в ее глазах и чувствовал нежный поцелуй на своих губах. Нет, все совсем не безнадежно. Но за последние несколько дней он несколько подрастерял свое высокомерие и самоуверенность. И сейчас не был уверен в ней. Тревога убивала надежду.
Наконец после ужина он был свободен. Он сидел у постели, на которой лежал отец. Казалось, он спит спокойным сном. Но пришел Уилли и крепко, по-дружески сжал его плечо. Он хотел сменить Энтони у смертного одра отца.
– Пойди отдохни, Тони, – сказал брат. – Ты выглядишь ужасно усталым.
Герцог Уитингсби кивнул, встал и порывисто обнял младшего брата, который ответил ему таким же крепким объятием.
Огаста уже в постели, сказали герцогу. За ней присматривает няня. В гостиной, где собрались остальные члены семьи, Чарити тоже не было. Она пошла прогуляться, сообщили ему.
– Чарити хотела погулять одна, – сказал Чарлз. – Я предлагал составить ей компанию, Тони. Она выглядела очень усталой. Весь день она заботилась об Огасте.
– Но она, конечно, не будет возражать против твоего общества, – с улыбкой заметила Клодия. – Чарити весь день с беспокойством наблюдала за тобой. И ты выглядишь не менее усталым, чем твоя жена. Мне кажется, что она сказала, будто отправится к озеру.
– Да, так именно Чарити и сказала, – подтвердила Марианна. – И она на самом деле была очень добра к Огасте. Конечно, ей помог опыт работы гувернанткой, – не преминула добавить сестра.
Марианна смягчилась, но все-таки не смогла удержаться от колкости.
Жену герцог нашел на берегу озера. Вечер был такой же, как накануне, но теперь у нее на плечах была шаль. Она сидела на скамье, глядя на озеро, освещенное луной. Энтони сел рядом с женой и взял ее за руку.
– Устали? – спросил он.
– Немного, – ответила она. Он чувствовал ее напряжение, хотя на первый взгляд это не было заметно.
– Вам слишком много всего досталось, – сказал Энтони. – Мне очень жаль. Это ведь не входило в нашу сделку, правда?
Чарити ничего не ответила, но напряглась еще больше.
– Это я во всем виновата, – сказала она без всякого выражения.
– Что? – удивился герцог, заглядывая ей в лицо.
– Это я убила его светлость, – сказала она. – Вы этого не поняли? Своим бесстрашием, как вы это назвали. Я заставила его прийти в библиотеку прошлым вечером. Я заставила его пережить эту горькую и бесполезную сцену. Это было совсем не мое дело. Как вы только что сказали, мы заключили сделку. Я в действительности не ваша жена. Это – не моя семья. Но я вмешивалась во все. Я заставила его пережить стресс.
А через несколько часов он умер. Боже мой!
– Нет. – Энтони крепко сжал ее руку. – Нет, Чарити. Нет. Вы совершенно не виноваты в его смерти. Его врач сказал мне два дня назад, что отец может умереть в любую минуту. У него было совсем больное сердце. И сегодня утром оно отказало. Он умер. Его смерть никаким образом не связана с вами.
– Ему велели отдыхать, – сказала Чарити.
– Этим советом он всегда пренебрегал, – напомнил Энтони. – Он знал, что умирает, Чарити. Именно поэтому он подавил свою гордость и позвал меня домой. Но отец не хотел быть слабым даже перед смертью. Он хотел умереть так, как жил. И это его желание сбылось. Вы не ускорили его смерть. Но вы совершили нечто прекрасное.
– Я убила его, – повторила Чарити.
– Я сказал ему, что люблю его, и всегда любил, – сказал Энтони. – Конечно, я сказал правду, хотя и не понимал этого, пока вы не заставили меня взглянуть правде в лицо. Отец говорил со мной. Он не сказ мне, что любит меня, то есть не выразил это такими словами. Но он назвал меня сыном, своим любимым сыном. И положил руку мне на голову, Чарити. Это может показаться мелочью, но я выразить не могу, как много значило для меня почувствовать его руку на своей голове. Он хотел погладить меня по голове, но был слишком слаб. Если бы он крикнул во все горло, что любит меня, это не произвело бы на меня такого впечатления, как это слабое прикосновение. Он прикоснулся ко мне, потому что вы заставили его признаться самому себе в некоторых вещах. Он едва не опоздал, мы с ним оба едва не опоздали, но все-таки он успел. Именно потому, что вчера вечером вы заставили нас встретиться и поговорить. Вы просто сделали это вовремя.
Чарити продолжала молча глядеть на воду. Но Энтони ощутил, что напряжение немного спало.
– Он был прав, знаете, – сказал, помолчав, Энтони. – Я любил свою мать. Казалось, что меня заставляют любить ее. Она повисла на мне как груз, когда я был совсем маленьким мальчиком. Мне было всего двадцать, когда мама умерла. Она была очень несчастна. Она рассказала мне о человеке, которого любила и за которого хотела выйти замуж. Рассказала, как ее заставили выйти замуж за отца. Она даже жаловалась мне на его чрезмерное внимание. Она плакала и говорила, что скоро опять будет ждать ребенка, потому что его светлость приходит к ней каждую ночь.
Энтони замолчал. Он чувствовал себя предателем, не только говоря об этом вслух, во даже думая об этом. Но возможно, он в долгу и перед отцом.
– Отец был прав, – сказал молодой герцог. – Мать не должна была взваливать свое несчастье на ребенка. Она не должна была говорить с сыном об интимной стороне своего замужества. Ее признания, потребность в утешении, ненависть к отцу – все это было тяжким грузом для меня. Я не понимал этого до прошлого вечера.
– Твоя мать требовала от тебя много любви, – сказала Чарити. – А отец требовал слишком мало. К сожалению. Нам трудно видеть в наших родителях просто людей. Мы ждем от них совершенства. Герцог ее любил. В последний вечер это стало совершенно очевидно.
– Возможно, в их неудачном браке мать виновата так же, как и отец, – предположил Энтони. – А может быть, даже больше. Она казнила его всю жизнь то, что ее заставили выйти замуж по договоренности между родителями. Она не попыталась сделать этот брак настоящим. Вы согласны со мной?
– Будьте осторожны, не поддавайтесь чувствам, иначе вы впадете в другую крайность, – предостерегла мужа Чарити, – Она была несчастна, Энтони. И, несмотря на
