– По-твоему, мне следует, потакая своему желанию, снова овладеть тобой, взяв тебя прямо здесь, но на сей раз силой? – спросил он пугающе тихим голосом. Отчего он не вскипел, не вскинулся на нее? – Потребовать, чтобы ты вышла за меня замуж, дабы успокоить мою совесть? Заявив о своих правах мужчины и состоятельного, знатного человека, брать все, что душа пожелает, у всех, кто встречается на пути? И в первую очередь у женщин? Вы этого от меня хотите, Сюзанна? Я не понимаю. Воля ваша, но это не по мне.
– О, Питер! – Сюзанна обернулась. Он сидел на скамье, слегка ссутулив плечи, кисти его рук безвольно свисали между колен. – Я не это имела в виду.
– Тогда что вы имели в виду? – спросил Питер.
Сюзанна открыла рот, сделала глубокий вдох, но не нашлась что ответить. Она и сама точно не знала, что имела в виду. Вчера вечером она утверждала, что ему надо научиться себя любить. Но это тоже не совсем то, что она хотела сказать. А еще раньше она говорила, что он должен убить дракона, – и опять же не вполне понимала, что подразумевала под этим.
Она хотела, чтобы он…
Свернул горы.
Для нее. И для себя.
Она хотела, чтобы он любил ее.
Как глупо! Будто это могло что-то изменить.
– Вы не можете ответить, не так ли? – заключил Питер. – Ибо хотели сказать именно то, что сказали. Мне кажется, что я достаточно себя люблю. Это вы себя не любите.
Сюзанна открыла было рот, чтобы возразить, но Питер, криво усмехнувшись, поднял руку, останавливая ее.
– Довольно! – бросил он. – Вы, наверное, очень хорошая учительница, Сюзанна Осборн. До встречи с вами я не препарировал столь тщательно свою душу. Я всегда считал себя веселым и простым малым. Теперь же у меня такое чувство, будто меня распороли по швам, а потом снова сшили, но не набив до конца.
Кончики губ Сюзанны невольно приподнялись в улыбке.
– Это значит, что учительница я плохая, – сказала она. – Но вы, Питер, хороший человек. Право, хороший. Просто…
Питер вскинул брови.
– Я не только женщина, – продолжила Сюзанна. – Я еще и личность. Как и все женщины. Если женщины слабы и зависимы от мужчин, то лишь оттого, что позволяют им делать из себя таких. Большинство женщин, наверное, даже хотят быть такими в глазах мужчин. Общество потому и существует, что и мужчины, и женщины довольны своими ролями. Но я рано стала самостоятельной. Не скажу, что случившееся со мной пошло мне на пользу, но я действительно научилась жить, не подчиняясь условностям. По мне лучше быть целостной личностью, чем женщиной, исполняющей отведенную ей в обществе роль, пусть даже за это придется расплачиваться одиночеством.
– Вам не обязательно жить в одиночестве, – сказал Питер.
– Конечно, – улыбнулась Сюзанна. – Вы женитесь на мне и будете содержать и пестовать до конца дней. Мы возвращаемся к тому, с чего начали. Простите, Питер. Столь выспренняя речь не входила в мои намерения. Откровенно говоря, я и сама не вполне отдавала себе отчет в своих убеждениях, пока сейчас не сформулировала их вслух. Хотя всегда жила в соответствии с ними.
– Значит, все так, как я и думал. – Питер поднялся и протянул Сюзанне капор. – Я понял так, что без меня вам лучше. Нелицеприятная правда.
Сюзанне нечего было возразить. Вместо ответа она взяла у Питера свой капор, надела и принялась завязывать ленты.
– Вы можете кое-что для меня сделать? – обратилась она к Питеру.
– Что именно?
Сюзанна посмотрела ему в глаза.
– Вернувшись на Рождество домой, в Сидли-Парк, – продолжила она, – останьтесь там навсегда. Пусть ваш дом наконец по-настоящему станет вашим домом. – Сюзанна пришла в ужас от собственной дерзости.
– А потом жениться на мисс Флинн-Поузи? – Питер криво улыбнулся.
– Если решите, что хотите на ней жениться, то женитесь, – ответила она. – И поговорите с матерью, Питер. Поговорите серьезно.
– Вы предлагаете мне показать, кто в доме хозяин, топнуть ногой? Призвать ее к порядку? – сказал он. – То есть сделать ей больно. Я правильно понял?
– Просто объясните ей, кто вы, – сказала Сюзанна. – Быть может, она всю жизнь была так поглощена своей любовью к вам, что на самом деле совершенно вас не знает. Вероятно… возможно… ей неизвестно, чего вы хотите.
Питер молчал, и Сюзанна сконфузилась. Как только она посмела вмешиваться в его жизнь? Даже своим ученицам она остерегалась давать излишне категоричные советы относительно их будущего – такие, как она только что предложила Питеру.
– Простите меня, – извинилась она. – Я не имела права…
– А я могу напоследок попросить вас кое о чем? – спросил Питер.
Его слова больно резанули ее. «Напоследок». Завтра он будет уже далеко. И останется лишь в ее воспоминаниях, которые – увы – уже не будут такими безоблачно счастливыми, как она полагала сегодня утром. Последние несколько минут окончательно лишили ее этой надежды. Сюзанна вопросительно
