потом заявила, что приезжать было незачем: вчера она и без того поняла, как хорошо оказаться на свободе и получить возможность строить новые отношения. Два года – слишком долгий срок, не правда ли? Главное преимущество вдовства – это независимость. А их роман все равно несколько затянулся и уже казался скучным, разве он не согласен?
Виконт не согласился – не захотел выглядеть нетактичным. Кроме того, связь с Анной вовсе не казалась ему скучной, всего лишь… неуместной, лишней. Но и этого он не мог сказать.
За переживания по поводу Анны следовало благодарить Ванессу. До встречи с ней он никогда не задумывался о чужих чувствах.
В гостиной жены не было. И мамы с Сесил тоже не было.
Должно быть, в спальне, решил Эллиот, удостоверившись, что гардеробная пуста. Однако дверь оказалась закрытой. Легонько постучал, но ответа не последовало. Наверняка крепко спит.
Эллиот улыбнулся и решил не будить. Пусть отдохнет, ведь почти всю ночь он не давал ей спать – и это после напряженного дня. Или она ему не давала спать. А вернее, они не давали спать друг другу.
Виконт до сих пор удивлялся сексуальной привлекательности жены. Дело в том, что она совсем не походила на тех женщин, которыми он обычно увлекался. Наверное, в этом и заключался секрет.
Эллиот спустился в кабинет и прочитал несколько писем. Впрочем, диктовать ответы было некому: Джордж закончил работу и испарился.
Виконт вернулся к себе, побрился и переоделся. Приближалось время обеда, но из спальни Ванессы не доносилось ни звука. Может быть, ее там и не было? Может быть, Джордж все-таки ошибся и она еще не вернулась домой? Так поздно?
Он снова постучал в дверь спальни, на этот раз настойчивее. Не услышав ответа, приоткрыл дверь и осторожно заглянул.
Покрывало на кровати было скомкано, а посреди обширного пространства можно было рассмотреть небольшое возвышение.
Эллиот вошел в комнату и приблизился к кровати. Поднял уголок покрывала. Ванесса лежала одетой, сжавшись в комочек. Волосы спутались, а та щека, которую можно было увидеть, горела.
Устала. Эллиот улыбнулся.
– Соня, – нежно позвал он. – Рискуешь пропустить обед.
Ванесса открыла глаза, приподняла голову и почти улыбнулась. Но внезапно отвернулась и сжалась еще крепче – как ежик.
– Я не голодна, – последовал ответ.
Мог ли румянец означать жар? Виконт осторожно прикоснулся к щеке тыльной стороной ладони, но Ванесса стукнула его по руке и уткнулась лицом в перину.
Он недоуменно отвел руку.
– В чем дело? – спросил он почти растерянно. – Тебе нехорошо?
– Нет.
– Что-то случилось?
– Ничего. – Голос звучал глухо, задавленно. – Уходи.
Эллиот выпрямился, заложил руки за спину и замер, глядя на жену сверху вниз.
– Уходи? – переспросил он. – Лежишь здесь, когда пора одеваться к обеду, и утверждаешь, что ничего не случилось?
Неожиданно его осенило.
– А месячные начались?
– Нет.
Так, может быть, причина странного поведения в этом? Но кажется, в таких случаях дурнота подступает утром.
– Ванесса, – уже решительнее произнес Эллиот, – посмотри на меня.
– Это приказ? – поинтересовалась Ванесса. Почти яростно перевернулась на спину и посмотрела сквозь растрепанные волосы. Платье измялось, перевернулось и больше походило на мочалку. – Да, милорд. – Слушаюсь и подчиняюсь, милорд.
Эллиот нахмурился.
– Лучше бы ты сказала, в чем дело.
Мелькнуло внезапное предчувствие. Кон. Это его работа.
– Не собираюсь ни с кем тебя делить, – бурно заговорила Ванесса, откинув с лица закрывавшие глаза пряди. – Можешь, конечно, сказать, что раз я вышла за тебя замуж, то выбора нет. И что я обязана подчиняться, как только тебе вздумается осуществить свои супружеские права. Но если один из супругов способен нарушить клятву, то и второй имеет на это право, даже если это женщина, а следовательно, всего лишь полчеловека. И если ты еще хоть раз ко мне прикоснешься, буду кричать во весь голос, очень-очень громко. И это не пустая угроза.
Все понятно. Кон.
– Вижу, что не пустая. И в чем же, позволь спросить, заключается моя вина?
– В том, что ты женатый человек, а держишь любовницу, – выпалила Ванесса. – Не важно, что она красива, а я нет. Об этом ты знал еще до свадьбы. И не важно, что именно я попросила тебя жениться. Ничто не мешало отказать. Но ты не отказал, а женился. И произнес священную клятву. И нарушил ее. А потому больше никогда не будешь моим мужем, кроме как формально!
– И ты вполне уверена, – уточнил Эллиот, потрясенный и слегка рассерженный, – что Кон предоставил тебе точную информацию?
– Ха! – гневно усмехнулась Ванесса. – Еще пытаешься отрицать? Так как же, ты был сегодня у миссис Бромли-Хейс или нет?
Значит, все-таки не Кон.
– Видишь? – продолжала наступать она, не получив немедленного ответа. – Нечего сказать?
– Анна приезжала сюда? – осведомился виконт.
– Анна, – с презрением повторила Ванесса. – А она зовет тебя Эллиотом. До чего мило! Я встретила ее в парке. Уходи. Не хочу больше тебя видеть. Никогда.
– Может быть, позволишь объясниться? – осторожно поинтересовался виконт.
– Еще чего! – возмущенно воскликнула Ванесса. – Уходи немедленно!
– Но ведь тебе хотелось объясниться, когда я застал тебя в слезах над портретом покойного мужа, – напомнил Эллиот. – И в конце концов, я дал тебе возможность это сделать и выслушал. Нередко дела обстоят вовсе не так, как кажется со стороны.
– И что же, она тебе не любовница? – Голос звучал еще презрительнее.
– Нет, – решительно отрезал Эллиот.
– Значит, миссис Бромли-Хейс – лгунья?
– Мне абсолютно неизвестно, что она тебе сказала.
Эллиот ждал.
Ванесса откинула покрывало и свесила ноги с кровати – с дальнего от него края. Потом встала и провела руками по платью, пытаясь привести его в порядок, – впрочем, недавно купленное модное платье для прогулок требовало куда более серьезного вмешательства. Пригладила волосы.
– Слушаю, – наконец произнесла Ванесса, продолжая стоять спиной к мужу.
– Анна была моей любовницей и в этом, и в прошлом году, – начал Эллиот. – Если факт тебя оскорбляет, мне очень жаль, но изменить случившееся я не в силах. Тогда я не только не был женат, но даже не знал о твоем существовании.
– Полагаю, если бы мы были знакомы, я составила бы лондонской моднице серьезную конкуренцию, – ехидно вставила Ванесса.
– Когда перед свадьбой я привез в город маму, Сесил и тебя, то приехал к Анне и предупредил, что женюсь. Она устроила сцену, и я ушел. Решил, что на этом все закончится, но оказалось иначе. После того как она появилась в театре, а вчера и на балу, стало ясно, что следовало посмотреть прямо в глаза и четко, внятно и размеренно заявить о разрыве отношений. Для этого я и заехал к ней сегодня.
– И рассказал, что после событий вчерашнего дня я чувствую себя усталой.
Эллиот на мгновение задумался, а потом согласился:
– Да, наверное, сказал.
– И как только ты осмелился упомянуть при ней мое имя! – снова вспыхнула Ванесса. Только сейчас она повернулась и посмотрела на мужа полными гнева и боли глазами.
– Виноват, – признал Эллиот. – Поступок действительно безвкусный. Значит, она дала понять, что мы до сих пор любовники? В надежде, что ты не вызовешь меня на откровенный разговор, а позволишь лжи медленно, но верно разъедать ум, сердце и душу? О, плохо она тебя знает, это уж точно! Нет, мы не любовники с тех самых пор, как я обручился с тобой. Честно говоря, не думал, что она способна на подобную подлость, но оказалось, что и я тоже плохо ее знал. Прости. Всем сердцем сожалею, что жертвой резкого разрыва оказалась ты.
– А разве у тебя есть сердце? – неожиданно уточнила Ванесса. – Эту ночь ты провел в моей постели. И в какое-то мгновение мне даже показалось, что я тебе небезразлична. Но утром ты первым делом отправился к любовнице.
– Я не отправился к любовнице, а нанес визит бывшей любовнице, – поправил Эллиот. – И уже объяснил, почему счел необходимым это сделать.
– А почему решил прекратить с ней отношения? – допытывалась Ванесса.
– Потому что я женат.
По лицу Ванессы скользнула тень улыбки.
– Не потому, что женат на мне? Просто женат? О, полагаю, это уже немало. Возможно, подобная позиция даже достойна восхищения. Но вот вопрос: как скоро источник благородства иссякнет и ты заведешь новую любовницу?
– Никогда, – уверенно ответил Эллиот. – Пока мы оба живы, этого не произойдет.
– Наверное, до миссис Бромли-Хейс у тебя были и другие. – Ванесса пристально разглядывала собственные руки, как будто с ними внезапно что-то случилось.
. – Да, были, – подтвердил виконт.
– Разумеется, красавицы.
– Да, красавицы.
– И как же мне удастся…
Он перебил нетерпеливо, раздраженно, даже грубо:
– Достаточно об этом, Ванесса! Достаточно! Я уже говорил, что ты красива, и не лгал. Даже если не доверяешь словам, то наверняка не можешь не верить поступкам. Неужели наши встречи в спальне до сих пор не доказали, что я считаю тебя не только красивой, но и неотразимо притягательной?
Глаза Ванессы наполнились слезами, и она снова отвернулась.
Только сейчас лорд Лингейт понял, насколько глубоко укоренилась в душе жены неуверенность в собственной внешности. Возможно, она и сама этого не осознавала. А в качестве компенсации старательно развивала такие черты характера, как жизнерадостность и интерес к людям. Однако, лишившись душевного равновесия, мгновенно оказывалась
