в фигуральном смысле) и пожаловаться на невозможность приняться за работу, которую ему приказали выполнить как можно быстрее. Потом Фассину сказали о Гансереле и его возвращении с Ква'рунце, и тогда он понял, что, видимо, темп его действий задан другими и ускорению не подлежит.
В каком-то смысле Фассина это устраивало. Если системе и в самом деле грозило неминуемое вторжение и его посылали в настолько важную экспедицию в самый разгар событий (и поскольку времени до начала вторжения оставалось всего ничего, высока была вероятность того, что события застанут его на Наскероне), то ему необходимо было предпринять еще одну экспедицию — в притоны Боркиля, в эту туманную, облачную, беспокойную и опасную среду. Внезапно у него появились дела, он вспомнил, что ему нужно встретиться кое с кем — по крайней мере с одним человеком. Задержку, связанную с Гансерелом, можно использовать себе во благо. Возможно, они не захотят терять его из виду, так что придется что- нибудь придумать.
Еще Фассин подозревал, что они замышляют дистанционную экспедицию с Третьей Ярости: Фассин, Гансерел и Паггс Юрнвич будут лежать на базе и выходить на связь через приборы на самом Наскероне. (Гансерел, конечно, не сможет залезть в газолет, заполнить легкие дыхательной жидкостью, подвергаться повышенным давлениям и хлюпать в противоударном геле — он даже и в молодости ничего подобного не проделывал.) Фассину нужно будет как-нибудь постараться обойти и это.
Он изобразил крайнее раздражение из-за того, что не имеет возможности начать работу немедленно, и потребовал себе несколько свободных дней.
— Вы просите об отпуске? — сказала Сомджомион, выпучив глаза. — Я полагаю, вас ждут интенсивные инструктажи и тренировки, майор Таак. Придется программу нескольких дней ужать в несколько часов. Для отпуска абсолютно нет времени.
Фассин сказал о возрасте Гансерела, о немощи, которая вынуждает его путешествовать медленно. Вид у Сомджомион был негодующий, но она сдержалась и наконец, после спешной аудиенции у самого иерхонта, сказала:
— И в самом деле, в анкете главного наблюдателя Гансерела сказано, что он не может подвергаться нагрузкам более полутора «же», да и эта цифра вызывает у него протесты. Он сумеет добраться до базы на Третьей Ярости только через девять дней. — Полковник Сомджомион, прищурившись, посмотрела на Фассина. — Мы продолжим ваше инструктирование завтра утром, майор Таак. Если останется какое-то время, то вам, возможно, предоставят двухдневный отпуск. Но ничего не обещаю.
— Значит, еще одно чрезвычайное положение, — сказал Салуус, широко улыбнувшись. — Говорят, что за это я должен благодарить тебя, Фасс.
Он протянул Фассину фужер, тот взял и ответил:
— Да, все это моя работа.
Фассин полагал, что Сал относится к тем немногим людям в системе, для кого военное положение — настоящее золотое дно.
— Правда? — сказал Салуус. — Ты, значит, еще знаменитее, чем я думал. А на вид тебе, как и прежде, больше двадцати не дать, сукин ты сын.
Сал рассмеялся, как смеются люди, которые могут быть щедрыми на комплименты. Они чокнулись. В бокалах было шампанское, какой-то древний «Круг» с совершенно невероятной датой изготовления, доставленный с Земли и стоящий, наверное, столько же, сколько небольшой космический корабль. Вкус у шампанского был приятный, хотя пузырей оно давало немного.
Фассин и Салуус стояли на балконе, глядя на кальдеру. Пульсирующие воды внизу образовывали огромный пенный склон, расходящийся во все стороны от дома, — тупой конус из шипучих, пенистых бурунов. Яростно кипя и разлетаясь, они устремлялись из центра на периферию, где неистовая игра воды чуть стихала и переходила в обычное биение волн. Балкон находился как раз над центральным ребром, и потому колонна воды, на которую опирался дом, была им не видна, но от стен кратера в двух-трех километрах дальше отражалось звучное эхо.
Они забрались сюда после скромного приема и легкого завтрака с несколькими друзьями Сала и его жены — все личности выдающиеся, которые собрались у Кегаров в этот день. Фассин получил приглашение на пару дней, пока Шерифство не потребует его возвращения в Боркиль. Он все еще был в темно-серой форме Шерифства с ее заметными издалека синими кантами.
Сал откинулся спиной к перилам:
— Спасибо, что заглянул.
Фассин кивнул:
— Спасибо, что пригласил.
— Я был рад. Удивился немного, когда ты объявился со своей просьбой.
— Они тебе доверяют, Сал. — Фассин едва заметно пожал плечами. — Мне нужно было убежать от всей этой военной дерьмовщины, но они никак не хотели меня отпускать за двери дворца в Бугитаун. — Он посмотрел на бурлящую воду. — И потом, — взгляд на Сала, — целую вечность тебя не видел.
Ему хотелось создать впечатление, что подвернулся хороший повод для примирения, которого он давно искал. За два столетия после разрушения портала они с Салом встречались лишь от случая к случаю, да и то лишь на гигантских сборищах, отвертеться от которых было трудно, но где было довольно легко остаться в одиночестве. По-настоящему они так и не поговорили.
Даже теперь, встретившись, они чувствовали, что у того и другого в жизни есть целые пласты, которых лучше не касаться. Как и что каждый из них делал — пусть судит общество, а вопросы на сей счет звучали бы оскорбительно. Фассин узнал жену Сала по выпускам новостей и светской хронике — представлять ее было не нужно. В зале приемов внизу даже среди других видов (исключая, конечно, слуг) не было никого, чью краткую биографию Фассин (отнюдь не знаток светской жизни) не мог бы написать. Салуусу о Фассине было известно, наверно, немногим больше, чем Фассину о Салуусе, но последний уже успел поздравить Фассина с грядущей женитьбой на Джааль Тондерон, а это означало, что кое-что ему все же известно (или, что вероятнее, у него был хороший секретарь по связям с общественностью, располагавший обширной базой данных).
— Ну, так что ты мне можешь рассказать, Фасс, — небрежно спросил Сал, наморщив нос. — Можешь что-нибудь?
— О чрезвычайном положении?
— Ну, обо всем, что вызвало такой переполох.
Переполох — это было слишком слабо сказано, поскольку война уже велась, хотя и едва-едва. На следующий день после объявления военного положения произошло несколько нападений, в основном на отдельные корабли и поселения на краю системы, а также несколько тревожных атак в глубине системы, в том числе на порт-орбиталище Навархии на собственной подвижной точке либрации Сепекте, в ходе которой погибло более тысячи лиц. Никто не знал, стоят за этой вспышкой насилия запредельцы, или передовые силы Отъединения Э-5, или те и другие вместе.
Но вот еще более странный случай (а для Фассина и более тревожный): кто-то всего день назад взорвал Высокий летний дом клана Литибити на Глантине — расстрелял его из космоса, словно военную цель. Странное и беспрецедентное событие. Там никого не было, если не считать горстки несчастных садовников и уборщиков, поддерживавших порядок в доме до соответствующего сезона, но наблюдатели по всей системе после этого забеспокоились — уж не сделались ли они по какой-то причине мишенью. Фассин отправил Словиусу послание, в котором спрашивал, не стоит ли клану переехать куда-нибудь в другое место на Глантине. Ну, скажем, во всесезонный отель. Ответа он еще не получил — возможно, Словиус проигнорировал его рекомендацию, а может быть, новая правительственная компьютерная программа проверки и цензурирования корреспонденции никак не могла решить, что ей делать с этим посланием. Ни то ни другое его бы не удивило.
— Расскажи, что тебе известно, — предложил Фассин. — И я дополню, как смогу.
— Им нужна чертова прорва военных кораблей, Фасс. — Сал печально улыбнулся. — Уйма военных кораблей. Мы должны выпускать корабли в максимальных количествах, пока у нас есть такая возможность, хотя корабли им нужны скорее сегодня, чем завтра, а все наличные проекты, требующие для завершения больше года — даже те, что находятся в работе, — отправляются в долгий ящик. Мы должны переоборудовать под газ целую серию для… — Сал замолчал, откашлялся и помахал рукой. — В общем,
